Были, конечно, и радостные моменты, и все они были связаны с Мигелем: поездки на асиенду, прогулки верхом, катание на лыжах в горах Сьерра-Невада, но все равно она была уверена, что ее призвание в том, чтобы уйти в монастырь.
— Даже Фернандо я воспринимала лишь как брата. Я знала его всю свою жизнь. Мы вместе ездили верхом, и вообще были почти как брат и сестра. Он тоже знал, что я должна была уйти в монастырь, но несколько месяцев назад вдруг сказал мне, что любит меня, и вовсе не как сестру. Он сказал мне об этом без всякой надежды на взаимность, и я выслушала его, сознавая всю обреченность этого чувства. Но с этих пор у меня появились сомнения — а ты, Вивьен, только усилила их.
— Я? — удивилась Вивьен. — Но я старалась не оказывать на тебя влияния, Мария-Тереса.
— Ты этого не осознавала. Теперь я поняла, что можно быть хорошим человеком, не будучи набожным, что можно быть счастливым и не испытывать при этом чувства вины. В тот день, когда дон Гарри подхватил тебя на руки и закружил, и вы оба смеялись, у меня как бы заново открылись глаза. Да, именно так.
Мария-Тереса еще долго говорила о своих сомнениях, и Вивьен подумала, что ей следует обо всем рассказать Мигелю. Конечно, он будет рад таким переменам, потому что не хочет видеть свою сестру монахиней, но все будет зависеть от того, как он к этому отнесется. Когда Мария-Тереса ушла, чтобы узнать, нет ли у сеньоры Диас-Фрага каких-либо поручений для нее, Вивьен направилась в комнату Мигеля.
Он как раз собирался уходить.
— Но я могу задержаться на несколько минут, — вежливо сказал он и пригласил Вивьен войти.
— Это касается Марии-Тересы, — начала она. — Я помню, что вы просили меня не вмешиваться в дела вашей семьи, но я подумала, что кое-что вам узнать необходимо. — И она пересказала ему свой разговор с Марией-Тересой.
— Я посоветовала ей пойти и поговорить с вами.
— Хорошо. Она знает, что я всегда отнесусь к ней с пониманием.
— Она очень боится с вашей стороны предвзятого отношения. Рискуя опять получить от вас выговор, сеньор, я все же скажу, что вам не следует слишком радоваться.
— Значит, вы даете мне совет. — В его голосе прозвучала легкая ирония, но она не стала обращать на нее внимание.
— Я просто предупреждаю.
— Сомневаетесь, что я могу справиться с этим делом. — Ирония стала заметнее.
— Сеньор, я говорю серьезно, — строгим голосом сказала она. — Для Марии-Тересы наступил очень важный момент. Если вы ее внимательно выслушаете, взвесите все за и против и серьезно обсудите ее проблемы, вместо того, чтобы проявлять чрезмерную радость, то ваше влияние на Марию-Тересу только усилится.
— Спасибо за совет. Я учту его.
Она посмотрела ему в глаза, приготовившись увидеть в них иронию, но взгляд его был как прежде непроницаем.
— Не буду вас больше задерживать, дон Мотель, — сказала она.
С улыбкой он открыл перед ней дверь.
— Благодарю вас за заботу, сеньорита. До свидания.
— До свидания.
Пройдя по коридору, в холле Вивьен наткнулась на Рамона. «Ждет своего друга», — подумала она и хотела пройти мимо, но Рамон остановил ее.
— У вас это уже вошло в привычку, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Визиты в комнату Мигеля.
— Почему бы мне и не бывать там? — спросила она.
— Люди могут неправильно это истолковать.
— Меня их мнение не интересует. Извините, сеньор, я иду прогуляться на террасу.
Он открыл перед ней дверь, но когда она вышла, последовал за ней. Ей не хотелось разговаривать с Ра-моном, но он, видимо, считал иначе.
— Я думаю, у вас сложилось превратное представление о нашем друге Мигеле, — сказал он. Он знал английский плохо и к тому же говорил с сильным акцентом. Вивьен с трудом понимала его.
— Я приехала в гости к Марии-Тересе, — холодно заметила она.
— Вот как! А у меня создалось совсем иное впечатление. Вы здесь чужой человек и не знаете, какую жизнь он ведет. Не заблуждайтесь на его счет, сеньорита. Вы, вероятно, не знаете, что у Мигеля есть любовница? И уже много лет? Она живет на побережье.
Вивьен была потрясена, хотя ее первым побуждением было не верить ни одному слову Рамона. Она сумела не показать виду, что его слова задели ее так сильно. Взяв себя в руки, она еще сдержаннее сказала:
— Это личное дело дона Мигеля, какой образ жизни ему предпочтителен и сплетни меня не интересуют. — Понимая, что на террасе ей от него не избавиться, она добавила: — Я пойду поищу Марию-Тересу.
Но Рамон решил высказать ей все до конца и держал ручку двери, чтобы Вивьен не могла выйти.
— Вы легко можете обмануться. Неужели вы думаете, что все эти годы он жил как монах? Ему уже тридцать шесть. Разве может мужчина так долго оставаться без женщины? Поверьте мне, сеньорита, ваши посещения Мигеля не принесут ничего хорошего, вам во всяком случае. — С этими словами он открыл перед ней дверь.
Вивьен выбежала в холл и, быстро поднявшись по лестнице, скрылась в своей комнате. Она подошла к окну и в задумчивости посмотрела на горы. Как глупо, что слова Рамона так подействовали на нее. Наверное, потому что он говорил с каким-то явно злым умыслом. Он пытался настроить ее против кузена, но он не знал, что Мигель совершенно равнодушен к ней, да и у нее самой другие привязанности. Что он сказал тогда своим друзьям? Что сеньора живет как в осаде, отваживая от дома чужих. А теперь Рамон пытается точно так же поступить и с Вивьен.
Она глубоко вздохнула. Может быть, Рамон сказал правду. Она удивилась, что ей самой никогда не приходила такая мысль. Сейчас Мигелю уже тридцать шесть, но даже когда он был моложе, у него было слишком много забот и слишком мало утешения в своем собственном доме. Совершенно естественно, что Мигелю приходилось искать его где-то в другом месте. Когда первый шок у нее прошел, Вивьен уже спокойно могла воспринимать ситуацию. Она даже прониклась сочувствием к Мигелю, но у нее возникло какое-то странное чувство одиночества, даже потери, которому она не могла найти объяснения.
Она подумала о дружеской атмосфере в доме Бойдов и решила вернуться к ним. Ей нужна была уверенность, которую давал ей веселый, жизнерадостный характер Гарри. Но когда она заикнулась Марии-Тересе о своем отъезде, девушка сразу загрустила.
— О нет, не уезжай пока, — попросила она. — Мне так хорошо с тобой. Я подумала, что мы могли бы съездить в Кордову, там не менее интересно, чем в Гранаде. — Вдруг она замолчала, задумавшись. — Но ты, конечно, хочешь увидеться с доном Гарри. А я, эгоистка, думаю только о себе. Разумеется, ты должна вернуться.
Она произнесла это так печально, что Вивьен даже стало ее жаль.
