же две недели осталось. Из них – сколько твоих дней? Восемь? Потерпи.
– Куда я денусь с подводной лодки? – фыркает та после очередной яростной затяжки. – А ты, похоже, у этого дьявола в любимчиках.
– Скажешь тоже.
– Не скромничай. Тут я его понимаю. Ты, Ась, правда, невероятна.
Похвала от артистки уровня Миловой дорогого стоит. Особенно если учесть, что обычно в нашем деле человек человеку волк. Растрогавшись, хлопаю глазами.
– Спасибо.
– Да было бы за что. Я тебя совсем не видела в этой роли. Вообще не думала, что ты справишься. Ну, ты лучше меня в курсе, что говорят о твоем карьерном взлете. Совру, если скажу, что у меня на этот счет было какое-то особое мнение. Как и все, я думала, что без своего имени ты ничто, но признаю, ошибалась.
– Не имя делает человека, – усмехаюсь, пожав плечами.
– Тут я могу поспорить. Знаешь, как я записана в свидетельстве о рождении?
– Нет.
Паулина закатывает глаза:
– Зинаида Лабкова. Зинаида, сука, Лабкова. Комбо. Полагаешь, каковы шансы прославиться с таким имечком?
Улыбаюсь скорее потому, что Паулина этого ждет. Затягиваю шнурки на рюкзачке и встаю, разминая мышцы:
– Пойду я. Завтра сложный день.
– На насыпь не хочешь сходить? Мне позвонить надо.
– Не-а. Я уже. Часов в шесть ненадолго появлялась связь…
– М-да? Я все пропустила!
– Даже интернет можно было поймать, – добиваю коллегу.
– Ы-ы-ы-ы! – едва не рвет та на себе волосы. – Что хоть в мире происходит?
– Не знаю, – со смешком пожимаю плечами. – Я не заглядывала в соцсети.
И мне так нравится это! Только сейчас, оставшись по факту без своего смартфона, я понимаю, как нагло они порой вмешиваются в наши жизни. Даже когда я знать ничего не хочу, новости, один черт, просачиваются ко мне в ленту. Так было с Басовым, и наверняка так будет с Худяковым. А я не хочу… Не хочу ничего о нем знать. Ни видеть его не хочу, ни слышать. И что с этим делать по возвращении, я просто не представляю. Бросать свой блог?
В глубокой задумчивости бреду по поселку. Останавливаюсь у небольшого магазинчика, где можно купить все – начиная от хлеба и крупы, и заканчивая предметами личной гигиены. Если повезет, и их не разберут прежде.
– Мне, пожалуйста, чай и… – в нос ударяет непревзойденный аромат вяленой рыбы, которую как раз выкладывают на прилавок. Я сглатываю. Делаю глубокий вдох и, сотрясаясь рвотными спазмами, вываливаюсь наружу.
Минут через пять только возвращаюсь.
– Мне, пожалуйста, чай и… – взгляд пробегается по допотопному холодильнику. – Воду. Холодную! С газом.
Ужасно хочется смыть послевкусие рвоты, да.
Тетенька-продавщица подсовывает к пачке чая воду и, подумав, докладывает к моим немудреным покупкам коробочку теста на беременность.
– Мне не надо, – удивляюсь я.
– Ага, – закатывает глаза торгашка, возвращаясь взглядом к висящему на стене телевизору. Там идет сериал – тупой сюжет, пластмассовые актеры. Но, похоже, тетеньке действительно интересно.
В некотором раздражении отсчитываю нужную сумму наличкой (терминал здесь не работает) и, поколебавшись, хватаю все-таки тест. Я не могу быть беременной! Это просто смешно. Но бесцеремонность продавщицы заставила меня сомневаться в собственном здравомыслии. Вот кто ее просил лезть?! Мало ли, по какой причине меня стошнило? Может, всему виной тот самый творог. Я же не знаю, в каких условиях его отжимают местные бабушки. Да там все что хочешь может быть – от кишечной палочки до бубонной чумы.
Все так, да. Железная логика… Но почему-то я с каждым шагом все сильнее ускоряюсь, и к своему дому уже едва ли не бегу. В такт тяжелым шагам в голове пульсируют Владовы сдова: «Мы без гондона, ч-ч-ерт».
– Галина Ильинична, это я!
– Асечка, кушать будешь, девочка?
– Пока нет. Может, попозже.
Бегу прямо в туалет. И под ворчание своей арендодательницы «Совсем с ума посходили эти киношники, в туалет девочке сходить не дают» раскрываю злосчастную упаковку. Пальцы немного подрагивают – это первый тест на беременность в моей жизни. Что я буду делать, если он окажется положительным? Детей я не планировала в ближайшие сто лет. Да нет. Какие дети? Он же кончил… Я точно знаю, куда. Потому что всю дорогу до дома потом оно вытекало оттуда, заставляя меня чувствовать себя заправской прожженной блядью. Мне умереть со стыда хотелось. Просто не стать. Открыть дверь и вывалиться под колеса встречным машинам, чтобы к приезду скорой те раскатали меня, к чертям, по воняющему гудроном асфальту. От этого было не отмыться… Хотя я час стояла под обжигающе горячими струями душа. Лучше бы, конечно, было откиснуть в ванне. Но по очевидным причинам сидеть я еще несколько дней не могла.
Нет, я не ханжа… Наверное, если бы любимый мужчина захотел, я бы не отказала. Но не так же! Не когда он тем самым преследовал лишь одну цель – меня унизить.
Следуя инструкции на упаковке, макаю полоску теста в стаканчик. Каждая секунда – как обратный отсчет в часовом механизме бомбы. И чего я так разволновалась? Ну покажет эта штуковина злосчастные две полоски… Так ведь не факт, что сам тест не просрочен. Он, может, сто лет валялся в этом долбаном магазине. Для кого они вообще их возят? За все время здесь я, кажется, не встречала женщин моложе семидесяти. Та же Галина Ильинична буквально вчера жаловалась на то, что вся молодежь разъехалась.
Закусив губу, гляжу, как проступает… одна! Одна полоска.
– Йес! – издаю я победный клич и пускаюсь в пляс. Вот только когда я снова подношу злосчастный кусок картона к носу, оттанцевавшись, полоски уже две. Воздух в комнатке будто в мгновение леденеет. По позвоночнику проходит зябкий ветерок. Машинально опускаю ладонь на живот. Ребенка я не чувствую, равно как и каких-либо других изменений в теле. Лишь стылый ком в самом центре все сильнее разбухает, подпирая
