– Как прошла репетиция? – спросил он.
– О, спасибо, все хорошо…
– Ты чем-то расстроена?
Она попыталась встряхнуться.
– Прости, возможно, это естественная реакция на все переживания, которые я испытала сегодня утром. Мне придется усиленно потрудиться перед презентацией. Это большая нагрузка.
– Я представляю. Но из того, что ты говорила мне вчера вечером, я заключил, что тебе не о чем, беспокоиться. Все сотрудники работают блестяще. В том числе и ты. Изменить прежний слоган «Мы одни подаем еду» на новый – «Единственный, кто может обслужить», а затем проводить рекламную кампанию, обыгрывая буквы SOS[2] это гениальный ход. Мне понравились твои идеи для телевизионной рекламы особенно та, про необитаемый остров, на котором высадились потерпевшие кораблекрушение. Они нарисовали на песке огромный сигнал «SOS», и вот над ними появляется вертолет, но вместо того, чтобы взять людей на борт, им сверху кидают маленькую коробочку с едой и надписью «SOS». Юмор поможет продать все, что угодно, – так же, как и секс.
Мишель хотела бы не слышать последних слов. Но раз они были произнесены, у нее возник вопрос: а как можно было назвать то, чем он сам занимался все это время?
– Мишель? Ты слышишь меня?
– Да, извини. Я как раз думала о проведении рекламной кампании. Ты… не рассказывай о моих идеях никому, хорошо? Я имею в виду… нам нельзя выпускать их из рук раньше пятницы. И конкуренты ничего не должны знать наперед.
– Мой рот на замке. А кто конкуренты, ты знаешь?
– Нет. «Паккард-Фуд» молчит. Но кем бы ни были конкуренты, они представят свой проект раньше нам назначили время после утреннего чая. Они сказали, что сообщат Гарри о своем решении в тот же день.
– Когда ты стоишь у руля, твоя команда имеет большие преимущества.
Мишель напряглась.
– Тебе не следует мне льстить, Тайлер, – резко сказала она.
Он замолчал, и она почувствовала себя виноватой Но после Кевина любые комплименты вызывали у нее неприятную тревогу.
– Где состоится презентация? – холодно спросил Тайлер, готовясь завершить разговор.
Мишень удивилась: Тайлер обыкновенно не оставлял ее выпады без внимания и всегда наносил ответный удар.
– В их главном офисе в деловом центре. А почему ты об этом спрашиваешь?
– В пятницу у Клео – день рождения. И я собираюсь пригласить ее куда-нибудь пообедать. Мне хотелось бы знать, сможешь ли ты к нам присоединиться. Я закажу столик в ресторане там же, в деловом центре. Буду рад, если вы подружитесь.
Мишель не могла представить себе, что она и Клео когда-нибудь станут подругами.
– Я думаю, что не смогу подготовиться к этому событию, Тайлер. У меня не будет времени…
– Хорошо. А как насчет сегодняшнего вечера?
– Ты жаждешь увидеться со мной сегодня?
Неужели он думает, что теперь она будет заниматься с ним любовью каждую ночь?
– Да. А почему бы и нет? На этой неделе я более-менее свободен.
– Счастливый.
– Ты сегодня явно не в настроении. Давай вечером сходим куда-нибудь, поужинаем и потанцуем. Найдем что-нибудь особенное. Ты еще ни разу не позволяла Мне это сделать.
«Я уже очень мало чего тебе не позволяла», – подумала она с горечью.
– Я не люблю ужинать в будни вне дома.
– Хорошо. Я приеду к тебе. У тебя есть шанс продемонстрировать свое кулинарное искусство.
– Я не хочу перекармливать тебя своими женскими талантами.
– Ты что, хочешь поссориться, Мишель? – наконец вспыхнул Тайлер. – Или ты будешь следить за своими словами, или получишь то, чего добиваешься. – И с этими словами он бросил трубку.
Она, как парализованная, смотрела на молчащий телефон, и ее охватил стыд. Что с ней случилось? Как она могла позволить Люсиль испортить ее мнение о Тайлере и разрушить самое лучшее, что когда-либо с ней происходило?
Дрожащими пальцами она набрала номер его мобильного телефона. Прошло несколько ужасных секунд, и ей показалось, что он не желает отвечать. Наконец раздался его сдержанный и холодный голос.
– Это я, Тайлер, – глупо сказала она. – Я очень сожалею. Не понимаю, что на меня нашло. Я ужасно себя вела. Пожалуйста, прости меня. Пойдем сегодня поужинаем и потанцуем. Я этого хочу. Пожалуйста, ответь.
Он колебался, и ее сердце замерло.
– Хорошо, – сказал он по-прежнему холодно. – Когда?
– Что – когда?
– Когда за тобой заехать?
– О… – Мишель вздохнула с облегчением, – семь часов – не очень рано?
– Ты можешь пропустить телевикторину, – сказал он язвительно.
– Я уже объелась телевикторинами – воскликнула Мишель, и Тайлер засмеялся.
Это был самый радостный для нее звук.
– Нет, этого нельзя допустить Я буду у тебя в семь, мы посмотрим передачу вместе, а в половине восьмого укатим в ресторан. Но предупреждаю тебя – отныне никто не будет лишен свободы действий.
– Ах ты, растленный тип, расточительный гуляка!
– Деньги – презренный металл, милая моя.
– Засунь свои деньги куда подальше.
– Держу пари, что деньги ни при чем, когда дело касается меня, я сам представляю из себя ценность.
– Если ты предложил пари, назови ставку.
– Проигравший станет рабом-любовником на всю ночь. Он или она должен будет выполнять приказания другого без всяких колебаний и сомнений.
Мурашки возбуждения пробежали по ее коже. Он действительно был распутным дьяволом. Но разве теперь она могла от него отказаться? С другой стороны, она была уверена в том, что получит удовольствие. И соблазнительная мысль, что он может стать ее рабом-любовником на всю ночь, увлекла ее и повела за собой.
– По рукам! – согласилась Мишель с некоторым самодовольством. Она не была уверена в том, что когда-нибудь они еще раз заключат подобное пари, и она его выиграет. Именно в этот раз она должна победить Тайлера.
– Ты коварный дьявол! – пылко воскликнула она в двадцать три минуты восьмого. Телевикторина закончилась, и Мишель проиграла. – В прошлый раз ты специально позволил мне выиграть!
Развалившись в кресле, он улыбался ей довольной и многозначительной улыбкой.
– Но почему же мне удалось выиграть на этот раз?
– Потому что ты – коварный дьявол, как я уже сказала!
– Пойдем, не надо строить из себя обиженного проигравшего. – Он поднялся, необыкновенно привлекательный в классическом синем пиджаке, ослепительно белой рубашке и темно-серых брюках, невозмутимо прошагал к входной двери, встал около нее и повернулся к Мишель.
– Иди ко мне, раба-любовница, – позвал Тайлер.
Мишель медленно встала, все еще испытывая досаду от проигрыша. Но когда она подошла к нему, ощущая напряжение во всем теле, то внезапно уловила странное выражение, застывшее в его глазах. Ее огорчение сменилось изумлением. Разве когда-нибудь Кевин так смотрел на нее?
