— Мне ничего не наскучило, — раздался его ровный голос, в котором, однако, угадывался подавляемый гнев. — И мне не нравятся такие предположения. Что вообще происходит, Кэрис? По-моему, ты не говоришь мне всей правды. С чего такое противодействие невинной прогулке, которая может доставить столько удовольствия всем нам?
Кэрис встретилась с ним взглядом. В горле у нее стоял ком. Она вновь чувствовала себя обманутой. Почему для поездки на остров он выбрал именно сегодняшний день, когда приезжает Симона? Почему не завтрашний, когда он уже переговорит с ней и расскажет об их с Кэрис любви? Ведь он все равно должен ей рассказать. Не может не рассказать, раз они были связаны так долго. Так или иначе, но ему придется это сделать…
Женщина растерянно поднялась из-за стола и на подгибающихся ногах вышла на веранду. Ей вдруг стало трудно дышать горячим и влажным воздухом тропиков. Почему… почему она, как дура, поверила, что у него с Симоной все кончено?
Пошатываясь, Кэрис ухватилась за перила. Но выбежавший вслед за ней Дэниел почти грубо развернул ее лицом к себе. Его сощуренные, потемневшие глаза источали угрозу.
— Какая муха тебя укусила? — прорычал он.
Кэрис храбро подняла на него глаза. Еще и негодует — когда сам во всем виноват, ведя себя бесчестно и по отношению к ней, и по отношению к Симоне! Их с Симоной роман вовсе не закончился — иначе бы он так не взбесился. Он не готов откровенно говорить с Симоной, потому что ничего еще не решил. Но нельзя усидеть на двух стульях сразу. И, хочешь не хочешь, Дэниелу придется выбирать. Отъездом с Левоса он хочет обеспечить себе отсрочку для обдумывания. Ну, так Кэрис не даст ему этой отсрочки.
— Я не хочу ехать с тобой на эту прогулку, Дэниел, — тихо, но решительно заявила она. И, не в силах больше выносить его пронизывающий взгляд, не желая, чтобы он заметил в ее глазах боль, стремясь спасти собственную гордость, опустила глаза. — С меня довольно. Я не вижу причин продолжать наши отношения. — Она услышала, как он с шумом втянул и выдохнул воздух. — Ваши контакты с Джошем налаживаются, а именно это было нашей целью, так что…
Он вдруг резко взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Челюсти мужчины были крепко сжаты, в потемневших глазах кипело бешенство.
— Ты хочешь сказать, что была со мной только из-за Джоша? — в ярости проговорил он. Кэрис переполняла любовь — не к Джошу, к нему. Однако признаться в этом означало бы окончательно уронить себя. — Отвечай! — Дэниел сильнее стиснул ее подбородок.
Она отвернулась, но он взял ее за плечи и снова повернул к себе, не давая уйти от ответа.
— Разве непременно нужно давать отчет? — ледяным тоном произнесла она. — Теперь у тебя есть Джош, здоровый и веселый, любящий тебя. Ты ведь за этим приехал? А то, что произошло между нами, — просто ничего не значащий эпизод. Сегодня возвращается Симона — чему я, кстати, очень рада, потому что это развязывает мне руки, — и вы можете продолжить с ней с того самого места, где остановились. Я возражать не стану.
Внезапно он резко отпустил ее и отшатнулся, будто она была заражена каким-то страшным вирусом. Прищуренные глаза горели ненавистью. Его злость придала ей сил… Однажды она поклялась, что никогда больше не покажет себя слабой. Эйден, уже после смерти, так многому научил ее! Тогда она поняла: ни за что нельзя разрешать себя использовать… надо всегда смотреть правде в глаза и не проявлять излишней доверчивости. Но вот она повторила те же самые ошибки — позволила любви вновь себя ослепить, поработить. Только теперь это вышло в тысячу раз хуже, потому что ее любовь к Дэниелу была больше, сильнее тех чувств, что она когда-то питала к мужу. Тогда она была молода и наивна, а сейчас… сейчас ее легкомыслию нет прощения.
— Не смей смотреть на меня как на пыль под ногами! — рассвирепела она, не найдя что сказать.
Но он в неописуемом гневе тряс головой.
— Да, дорогая моя, ты там, под ногами, далеко внизу. На самом дне моего презрения! Отшвыриваешь, значит, меня к Симоне?
— Там твое настоящее место! К ней должны гнать тебя чувство вины и твоя нечистая совесть! — неистово прошипела она.
— Нечистая совесть? Чувство вины? Чувство вины меня мучило единственный раз — после смерти Сьюзанн. И не без оснований. Однако я справился с этим чувством. Но по отношению к Симоне — знай! — у меня никаких угрызений совести нет!
— И напрасно! После того, как ты с ней обошелся, крутя со мною любовь за ее спиной, не мешало бы их иметь.
— Ну, а я не имею! — Он больно схватил ее запястье и потянул руку вверх, словно намереваясь ударить Кэрис ее собственной рукой. — Моя совесть перед Симоной чиста, потому что мы с ней обсудили наши проблемы еще до ее отплытия на яхте за рыбой. Мы оба поняли, что у нас с ней ничего не получится: она поняла это из-за того, что ее не принял Джош, я — из-за того, что встретил тебя… — (Кэрис вдруг почувствовала, что ей нечем дышать.) — Впрочем, она еще раньше обо всем догадалась. Симона достаточно хорошо меня знала, чтобы понять: с самого первого дня, как я тебя увидел, ты запала мне в душу. И мы с ней полюбовно расстались, прежде чем стали с тобой близки. Так что не стоит толковать мне о совести. Моя — чиста!
Кэрис думала, что это все, что на этом он отпустит ее и кинется прочь. Но у него оставалось кое-что про запас.
— А знаешь, Симона не могла понять одну вещь. Она мне в лицо рассмеялась, услышав о моих чувствах к тебе. Обозвала дураком. — Взгляд его, обращенный на Кэрис, был чернее тучи. На миг он сильно, до боли стиснул ей руку и тут же с отвращением отшвырнул. — И она оказалась чертовски права!
Сбежав по ступенькам, он скрылся в направлении виллы, а потрясенная Кэрис осталась стоять у перил. Она впилась в дерево побелевшими пальцами. Что она наделала? Она все испортила, Погубила, сломала, разрушила. Он в самом деле ее любил, а она из-за своих глупых тревог и подозрительности растоптала эту любовь. И нет теперь нужды винить Эйдена. Она, только она одна во всем виновата. И причиной всему — ее глупость, ее недоверие к любимому.
— Шафран нагрузила нам во-о-от такую корзину! А я беру с собой лопату, чтобы копать клад! — Кэрис рассеянно поглядела на теребившего ее Джоша. Обычно он топал по веранде как стадо слонов. Но на сей раз она даже не услышала его приближения — настолько была расстроена. Повержена. На самом дне презрения… Ребенок заглядывал ей в лицо, весь лучась радостным возбуждением. — Пойдем же, Кэри, — нетерпеливо тянул он ее за шорты. — Ты тоже должна собраться.
— Тэру тебе лучше оставить со мной, — сказала Шафран, выходя ей навстречу из спальни с девочкой на руках. — Малышке все равно еще рано копать клады. Вам, взрослым, лучше в этот раз побыть без нее.
