В одном он прав, подумал Шейн, я действительно был счастлив. Особенно в те дни, когда в доме царило перемирие. Беатрис бывала тогда очень ласкова, приветлива. А ведь в остальные дни ссоры затевал я! Она всеми силами старалась их избегать. Даже научилась совершенно не обращать на меня внимания, лишь бы не раздувать огонь.
И все равно, ни за что не поверю, что эта женщина могла измениться, чтобы там Элен ни говорила. Сестра вообще помешалась на своем семейном счастье и теперь требует от окружающих того же. Я не могу не радоваться за нее, но Элен должна понять, что Питер никогда не крутил несколько романов подряд и никогда не допустит даже мысли изменить ей.
Он – образцовый муж. А что может дать мне Беатрис? Постоянное напряжение и ожидание измены. Ведь не смогла же она устоять перед Кристианом. И это в моем доме!
Шейн специально накручивал себя, как часто делал в последнее время. Он постоянно вспоминал о совершенных Беатрис промахах и о тех, которые она могла бы совершить. Шейн чувствовал, что только так может удерживать образ Беатрис на самой грани своего сердца.
Не пускать его дальше. Не давать ей прорасти в его душе прекрасным цветком любви.
Я вообще не должен думать о ней! – уговаривал он себя. Есть много дел, которым стоит посвятить свое время. А мысли о Беатрис ни к чему хорошему не приведут. Я только сойду с ума, как и те трое. На что теперь похожи Стэнли, Джордж и Чарлз? Они просто тряпки! Сидят в барах и вспоминают Беатрис. А самое интересное – ни один из них даже не задумался, что это она во всем виновата! Нет же, восхищаются ею: умная, красивая, веселая. Просто кладезь ценных качеств! Я не желаю пополнить их ряды! Им и втроем не скучно.
– Мистер Пирсон, к вам миссис Виллингтон, – оторвал Шейна от грустных размышлений голос секретарши.
– Я ее не звал! – грубо ответил он.
– Ничего удивительно, ведь ты такой идиот, что твой покойный отец, не будь он уже мертв, повесился бы!
Шейн увидел свою мать все еще стройную и очаровательную женщину. Она стояла, уперев руки в бока, в дверном проеме.
– Мама, я тебя не звал. Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня отвлекают на работе.
– Беатрис тебя отвлекала от важных дел? – ехидно спросила миссис Виллингтон.
– Да вы что, сговорились все, что ли?!
– Просто вокруг тебя гораздо больше людей, которые могут видеть правду. А ты, лучший выпускник Кембриджа, гордость семьи, оказался слишком близорук, чтобы заметить возле себя самую замечательную женщину в твоей жизни!
– А мне казалось, что Беатрис тебе не понравилась.
– Я тогда не знала ее так хорошо и, должна признаться, слишком много значения придала болтовне Анабеллы. Теперь я раскаиваюсь, что сразу же не раскрыла Беатрис своих объятий, как Питеру. Может быть, тогда бы ты не делал глупость за глупостью. И не болтал всякую ерунду!
– Например? – поинтересовался Шейн, откидываясь на спинку кресла.
– Например, что ты женился на ней только ради того, чтобы отомстить за своих друзей, – Я тебя разочарую, но это так и есть.
– Тогда ты еще больший идиот, чем я думала! Тебя кто-нибудь об этом просил? Да все твои друзья считают встречу с Беатрис самым счастливым моментом в своей жизни!
– Они теперь похожи на тряпки. И ты не видела, как они страдали, когда Беатрис бросала их.
– Она им что-то обещала? Любовь до гроба, например, или вечное поклонение? Я знаю о Беатрис много сплетен, но ни в одной из них не говорилось, что она обещала мужчинам что-то большее, чем хорошо проведенное время!
– Ты считаешь ее всеядность добродетелью?
– Нет, но, по крайней мере, она была честна со всеми своими поклонниками. Питер, например, сразу же ушел от нее, как только понял, что ему не по силам изменить Беатрис, Что она не любит его по-настоящему.
– Откуда ты знаешь, как она его любила?
– Если действительно любишь, другом стать не можешь. Ни одна женщина не позволит своему любимому у нее на глазах целоваться с другой. Нет, Беатрис не любила его, ей было интересно с ним. И поэтому их дружба сохранилась и сейчас. Ты на себя посмотри! Смог бы ты сейчас дружить с Беатрис? Нет, конечно!
Тебе хочется разорвать ее на части за то, что она изменила тебе.
– Ничего подобного!
– Не спорь со мной, сын, я лучше знаю! – отрезала миссис Виллингтон, вызвав слабую улыбку на губах Шейна. – Мать пришла к тебе советовать, что же делать дальше, а ты смеешься ей в лицо!
– Мама, я не смеялся тебе в лицо. И потом я не просил твоего совета.
– Ты сам еще не знаешь, что тебе нужно, а что нет.
– Мама, мне уже тридцать четыре года. Поверь, я большой мальчик.
– Но все такой же глупый! Ты мучаешь себя, мучаешь эту девочку. Разорви порочный круг, извинись перед Беатрис. Она с удовольствием примет тебя обратно. Любому видно, что ты страдаешь! Признайся себе в том, что полюбил ее.
– Мама, она мне изменила, и дороги назад быть не может.
– Ты в этом так уверен? – Я видел все собственными глазами!
– Глаза могут лгать, а вот сердце – никогда. Первая встреча с твоим отцом была для меня как удар грома! Я поняла, что другого мужчины мне не нужно. И он это понял. Правда, не без моей помощи и чуточку позже. – Миссис Виллингтон игриво улыбнулась. – Я же вижу, что ты жить не можешь без Беатрис. И она не может без тебя.
– Откуда ты знаешь? Мне кажется, что она уже активно развлекается по барам и клубам.
Она же получила долгожданную свободу!
– Нет. Беатрис сидит дома. Сплетники теперь о ней не могут сказать ни одного плохого слова. Хотя она могла бы пуститься во все тяжкие, ведь всего через месяц она уезжает в США.
– Что?
– Уезжает, Шейн, навсегда уезжает. И кто знает, сможешь ли ты там найти ее. Она распускает своих сотрудников. Ликвидирует фирму. Она действительно собралась уезжать. Уже ищет покупателей на квартиру.
– Но зачем? Ведь я оставил ее в покое, я не препятствую развитию ее фирмы?
– Дело в том, что ты удалился от нее. И ей кажется, что, если она уедет от тебя на другой конец света, ее любовь станет слабее. Как бедная девочка ошибается!
– Все! Мне надоело! Бедная Беатрис, несчастная Беатрис! И никто не подумал о том, что это не я ей изменил, а она мне! Хватит! Я еду домой! И прошу меня не беспокоить хотя бы там. Иначе, мама, я разорву отношения и с тобой!
Шейн вскочил с кресла и пронесся мимо растерянной матери как рождественский фейерверк: дымя и рассыпая искры.
– Только за руль в таком состоянии не садись, дорогой! – крикнула ему вдогонку миссис Виллингтон.
Но и дома Шейн не смог найти покоя.
Мысли о Беатрис с новой силой обрушились на него. Он понимал, что не должен вообще вспоминать о ней, если никогда не любил ее. А если он все же полюбил Беатрис? Что теперь делать?
