– Вы давно здесь живете?
– В этом доме прожило несколько поколений моих предков.
– Удивительно хорошо все устроено.
– Ну, это не я старался, – сухо сказал он. – До меня все было устроено. А у меня лишь хватило ума не вносить слишком больших изменений. Чай? Или, может, кофе?
– Спасибо, Джастин, я бы выпила чаю с молоком.
Пока его не было, Кэролайн опустилась в вольтеровское кресло, размышляя о том, как мало, в сущности, они друг о друге знают. И все складывается случайно, наспех. Ребенок, зачатый до брака… Решение о свадьбе, принятое второпях почти чужими друг другу людьми… Да, справиться с этим непросто им обоим.
Джастин прав, надо принять настоящее как данность. Родится ребенок, и это сплотит их, пусть без любви, но все же… Страсть, вспыхнувшая на острове, вряд ли вернется, но они могут стать друзьями. Это даже лучше. Ей легко будет не замечать его забав на стороне, а он, в свою очередь, предоставит ей достаточную свободу действий.
Конечно, не так представляла себе Кэролайн семейную жизнь. Раньше она не стремилась к ней лишь потому, что не находила достойного партнера. А теперь, когда брак ей навязан, свободы выбора тем более не осталось. Жаль, что любовь не осенит своим голубиным крылом ее будущий семейный союз.
Почти невидящим взглядом Кэролайн уставилась в окно, за которым не было ничего, кроме небес и ветвей деревьев. Перебирая в памяти события последних месяцев, она вдруг отчетливо увидела всю свою жизнь. Чем она гордилась? Своей независимостью? Способностью одним ударом разрубить отношения, которые не соответствовали ее представлению о том, какими они должны быть? Все бывшие дружки отброшены ею, как старые изношенные вещи. Но ведь у них тоже были представления, которым ей не вполне удавалось соответствовать, и ни один из них не поступил с нею так, как поступала с ними она. Да, нельзя не признать, насколько отличается ее тяга к иллюзорной независимости и свободе от того, чем живет весь остальной мир.
Правда была в том, что до встречи с Джастином Кэролайн никого не любила, но вот встретила его и познала всю глубину чувств, которые женщина может испытывать к мужчине.
И тут у нее будто глаза открылись… Жила как во сне и вдруг очнулась. Да она же любит его, любит! Впервые так четко и жестко пришло понимание всего, что происходит с ней. Прикрыв глаза, девушка вновь и вновь перебирала эти мысли, все более утверждаясь в том, что случилось. Осознание реальности накатило океанской волной, накрыв ее с головой.
Да, деться некуда, надо признать, это любовь. Она полюбила Джастина Брауна. Что ж удивляться, что беременность не показалась ей несчастьем? Подсознательно этот ребенок был желанен ей с самого начала.
Мисс Вэйн попыталась думать о другом, но тщетно. Мысли, ощущения – все это смешалось, стремительно и ярко кружась в ее сознании. Вдруг в глазах потемнело, на лбу проступила холодная испарина, и если бы она не сидела, то упала бы на пол. Это был обморок, и хорошо еще, что он продолжался недолго. Вскоре Кэролайн очнулась и сидела без сил, без мыслей, не поднимая откинутой назад головы, не открывая глаз.
– Что с вами, Кэрри? Вы белее простыни!
Вздрогнув, Кэролайн открыла глаза. Джастин подал ей чай и сел в кресло напротив. А она старалась справиться со своим состоянием, больше всего опасаясь, что он все же догадается о ее любви. Нет, он не должен знать… Надо держать себя холодно и деловито, чтобы скрыть чувства.
– Вам плохо? – вновь спросил Джастин с тревогой.
– Ничего… Немного затошнило. Сейчас пройдет… – Она даже улыбнулась, чтобы не выглядеть слишком мрачной, и вежливо спросила: – Вы давно здесь живете?
– Я уже говорил. В этом доме…
– Да, в нем жили ваши предки, просто забыла…
– Что с вами? – еще тревожнее спросил он.
– Беременность, что же еще…
– Не знал, что от этого бывают провалы в памяти, – с улыбкой проговорил он, немного успокаиваясь.
– От этого, мистер, еще и не то бывает… – буркнула она и маленькими глоточками стала отпивать из чашки. – Но я вот что хотела сказать. Все же не стоит нам торопиться с браком. Ребенок не завтра родится, а нам надо хоть немного приглядеться друг к другу. Мы же почти незнакомы.
Кэролайн и действительно требовалось время, чтобы справиться с сумбуром чувств, выработать линию поведения… Мысль о немедленном переезде в его дом страшила ее. Нет, она еще не была к этому готова.
– Хорошо, Кэрри, если вы хотите подождать пару месяцев, я не против. Надеюсь, возражать против обручальных колец вы не станете?
– А что, разве люди и в наши дни обручаются?
Кэролайн знала, конечно, что так оно и есть, но обручение считала таким же лицемерным спектаклем, как и чрезмерно пышное свадебное торжество, якобы гарантирующее в будущем счастливый брак. Да и обручальные кольца… Их носят в знак любви и верности даже те, кто далек от этих чувств.
– Я вполне могу обойтись без обручения, – пожав плечами, ответил Джастин – Но вот моя матушка этого не поймет, для нее без обручальных колец и брак не брак. Ведь нам, любезная моя невеста, не составит труда пройти через этот ритуал, зато моей матери он доставит огромное удовольствие.
Его слова больно резанули сердце Кэролайн, но виду она не подала, заставив себя с улыбкой ответить:
– Конечно, Джастин, если полный брачный ритуал так важен для ваших родственников, то и говорить не о чем.
Если бы все было иначе! Они мечтали бы о счастливой семейной жизни, строили планы, радостно и тревожно ожидая рождения своего младенца… Но, может, лучше так, как есть? Нет надежд и мечтаний, нет и будущего разочарования. Фиктивный брак на трезвую голову…
– Идемте, – сказал Джастин, вставая с кресла. – Надо же вам осмотреть здешнее хозяйство.
Кэролайн последовала за ним, и он показал ей помещения первого этажа. Для нее это была грустная экскурсия. Как хорошо, наверное, провести детство в таком доме. Она представляла, как его близкие ходят здесь, сидят на диванах, смеются привычной домашней шутке, заглядывают на кухню, беседуют с детьми, перед тем, как отвести их в спальню и поцеловать на ночь в лобик, принимают в гостиной друзей… Увы, в ее детстве ничего этого не было.
Когда они поднялись на второй этаж, сердце Кэролайн забилось сильнее. В центральный холл выходили двери четырех спален и гостиной, превращенной в телевизионно-музыкальную студию. Вообразить Джастина Брауна перед телевизором она не могла, однако говорить об этом не стала, ограничившись замечаниями по поводу мебели и картин. Но ей трудно было унять волнение, когда они приблизились к одной из спален. Его кровать… Интересно, захочет ли он прикоснуться к ней? Или уже совершенно утратил интерес?
