— Добро пожаловать, — Суржевский проявил гостеприимство, и мужчины пропустили меня вперёд.
Я вошла в прихожую и встала у стены, дожидаясь, когда остальные зайдут.
Ладони вспотели от волнения. Я сглотнула и бросила взгляд на Игоря. Он закрыл дверь и вопросительно посмотрел на меня.
— Да, — я засуетилась, отмирая, — проходите, пожалуйста.
Указала рукой на дверь гостиной, и мужчины прошли в большую светлую комнату.
Нойнер принялся разглядывать интерьер, медленно крутя головой, и на его лице сияла лёгкая улыбка. Его переводчик встал у двери, заложив руки за спину. Лицо блондина не выражало совершенно никаких эмоций. До невозможности неприятный тип! Как они сработались с таким милым старикашкой — загадка. Наверное, переводчик женат и имеет как минимум пятерых детей. Тогда и его вечная хмурость легко объяснима…
— Присаживайтесь, — снова включила хозяйку, указав на диван, — что будете пить? Вино, коньяк?
Я понятия не имею, что есть в баре у Суржевского, но больше, чем уверена — там есть всё. Сам Игорь практически не пьёт, но его бар, наверняка, набивал не хозяин квартиры, а дизайнер, который его и придумал.
— На ваш вкус, Алиса.
Я прикусила губу, дождалась, пока мужчины усядутся на диван, и уверенной походкой двинулась к противоположной стене.
Волной жара обдало спину, когда проходила мимо дивана. Непрошеные картины нарисовались перед глазами. Слишком хорошо помню, чем мы занимались здесь в нашу прошлую встречу в квартире Суржевского.
Тряхнув головой, отогнала воспоминания и смело открыла бар.
Выбрав первую попавшуюся бутылку вина и нужные бокалы, сообразила, что не имею ни малейшего понятия, где в этом доме найти штопор.
Посмотрела на Игоря, и снова по коже побежали мурашки. Мужчина глядел на меня так, как раньше. Как тогда, на балконе. Как в Домовом у барной стойки. Как в своём кабинете перед тем как…
— Игорь, открой бутылку, пожалуйста, а я пока переоденусь. Этот костюм не слишком удобный. Прошу меня извинить.
И, не глядя на мужчин, спешно покинула комнату.
Может ли быть такое, что Суржевский тоже вспоминал наше прошлое в его доме? Совместные вечера, жаркие ночи… Или он уже давно обо всём забыл? Я бы хотела. На время. А потом, через долгие годы, хотела бы вновь вспомнить, чтобы не жалеть о прожитых годах. Чтобы было, о чём рассказывать престарелым подругам.
Только скрывшись за дверью Машиной спальни, смогла отдышаться, осматриваясь.
Эта комната, единственная во всём доме, была оформлена в светлых тонах. Бежевый, пудрово-розовый, кофейный… Удивительно, но, совершенно не зная этой девушки, я на сто процентов уверена, что Маша именно такая. Тёплая. Наверняка, Игорь хотел сделать так, чтобы его дочери было максимально комфортно в его доме. От этой мысли в груди потеплело…
Вспомнив о деле, кивнула сама себе и распахнула дверцы шкафа. Пара футболок, несколько брюк… У нас с Машей разная комплекция, особенно рост. Но, думаю, для домашней одежды будет вполне сносно.
Однако, надев леггинсы и белую футболку, разочаровано выдохнула.
И без того укороченные штаны едва прикрывали мои колени, а футболка обтянула так, что просматривались соски, да ещё и широкая полоска обнажённого живота видна. Наряд не для дома, а для стриптиз клуба, честное слово! Ещё и этот макияж…
Заглянув в комод, нахмурилась, не обнаружив ничего другого. Здесь Суржевский прогадал.
Чертыхнувшись, приоткрыла дверь, выглядывая в коридор. Из гостиной доносились приглушённые голоса. Мужчины что-то обсуждают…
Тихо, стараясь не дышать, вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, и, практически бегом, направилась в спальню Суржевского, на ходу блокируя воспоминания мыслями о работе.
Быстро войдя внутрь, схватила одну из футболок Игоря, аккуратно сложенных стопочкой в комоде, и натянула на своё тело.
Знакомый запах ударил по нервам, проникая глубоко в лёгкие. Я прикрыла глаза, вдыхая любимый аромат, и вновь распахнула веки, только вспомнив о том, что меня ждут.
Сейчас мы добьёмся согласия от Дугласа Нойнера. Суржевский получит его фирму, а я — гонорар. Уволюсь с работы и до самого нового года буду с Машей. Этих денег хватит.
А потом вернусь к прежней работе. Только в другой журнал. В тот, где не надо будет бегать за людьми и обманывать. Уверена, меня возьмут. Я всё для этого сделаю. Может, даже напишу-таки статью о Суржевском.
Нет. Конечно, я ничего не напишу. Просто потому, что это слишком тяжело… Писать, прогоняя каждый миг в голове. Подбирая слова, чтобы описать его характер. Его деловые и личные качества, его безграничную любовь к дочери… Всё равно на ум приходит только «необыкновенный», «волшебный» и «замечательный».
Нет уж.
Бросив взгляд в зеркало, улыбнулась собственному отражению. Футболка Игоря повисла на мне безразмерной тряпкой, придавая облику безалаберности.
В таком виде я буду выглядеть совершенно неуместно и глупо в обществе мужчин, наряженных в костюмы. Но я ведь уже сказала, что переоденусь, поэтому не могу снова напялить брюки и пиджак!
Ну и пусть. Пусть Нойнер видит, что я будто бы помешана на Суржевском. Настолько, что таскаю его одежду по дому. В конце концов, это не так уж и далеко от правды.
Войдя в ванную комнату, с огромным удовольствием смыла, наконец, косметику. Достала баночки с дешёвым кремом из того самого ящика с одноразовыми зубными щётками и, не удержавшись, сосчитала их.
Грустно улыбнулась — не хватает трёх.
Намазала уставшее от тонального крема лицо, слишком тщательно втерев белую массу в щёки, и пошла в гостиную.
Плевать.
Скоро всё закончится.
Я делаю это ради Маши.
ГЛАВА 40
— Овер сайз, как говорит моя внучка.
Нойнер разулыбался так, что, я думала, его щёки лопнут.
Стараясь не показывать неловкость, которая сковала всё тело, двинулась к бару, намереваясь присесть за высокий стул. Я помню, что он удобный.
Однако, дурацкая реакция кожи выдала меня с потрохами.
— Ну что вы, Алиса, — продолжил смущать меня бизнесмен чёрствым голосом своего переводчика, — женщина в мужской одежде всегда выглядит мило и по-домашнему.
Да уж. Особенно находясь в помещении с мужчинами в пиджаках. Плохая была идея. Гад Суржевский!
Бросила взгляд на мужчину. Его глаза сияли, и он даже не пытался скрыть довольную усмешку!
Вот жеж! Он сделал это специально! Знал, что я буду выглядеть глупо, и теперь радуется!
Злость прибавила алой краски моему и без того порозовевшему лицу, но было уже всё равно. Ты сам затеял эту игру, Суржевский. Теперь пеняй на себя.
— Игорь, милый, налей мне, пожалуйста, вина.
Взгляд мужчины прилип к моему лицу на несколько долгих секунд.
Да. Тебе придётся поднять свою задницу с этого удобного дивана и налить любимой женщине выпить!
Суржевский понял, что я что-то задумала, однако, отказать на глазах Нойнера не сможет.
Игорь встал на ноги и не спеша двинулся к бару, в шаге от которого, собственно, я и сидела, и сама налила бы себе выпить даже быстрее. Но я ведь хочу, чтобы будущий муж поухаживал за мной? Едва сдержав ехидную улыбку, поблагодарила возлюбленного и, как только он присел на диван, поинтересовалась:
— Ох, Дуглас, ваш бокал почти опустел? Игорь, добавь, пожалуйста. Или вам не понравилось вино?
— Отличное вино, — ответил старик, кивнув для убедительности.
Как я и предполагала, врождённая вежливость не позволит европейцу дать иной ответ, даже если это пойло — полный отстой.
Суржевский бросил взгляд на стакан, который Нойнер вертел в руке и, посмотрев на меня исподлобья, снова пошёл к бару за бутылкой, сопровождаемый моей победоносной улыбкой.
Обновив напиток в стане бизнесмена и его переводчика, мужчина вернул полупустую бутылку на место и вновь присел на диван.
— Милый, — перевела взгляд на Игоря, — я немного замёрзла, ты не включишь пол?
Суржевский начал закипать. Кажется, я вижу струйку дыма над его чёрными волосами. Мужчина вновь одарил меня недовольным взглядом, но быстро спрятал его под маску и, едва усмехнувшись, встал на ноги. Но двинулся не в сторону прихожей, где включается тёплый пол, а прямо ко мне!
