– Это правда, однако мы знаем друг друга гораздо лучше, чем многие пары, которые встречаются годами.
– Я… Не слишком ли самонадеянно с твоей стороны… говорить о помолвке?
Бейли никак не могла успокоиться. С того момента, как они впервые заговорили друг с другом, она ясно дала понять, что не имеет никакого намерения вступать в личные отношения с мужчинами. Кто мог ее осуждать после того опыта общения с представителями противоположного пола, которым она располагала? Еще об одной помолвке, даже с таким чудесным человеком, как Паркер, не могло быть и речи.
– Да, я поступил опрометчиво.
– Так как же ты мог предположить такое? Помолвки для меня гибельны! Я не хочу еще раз проходить через это. Не желаю!
Он нахмурился.
– Согласен. Я допустил ошибку.
– Вот именно. – Бейли прошла через комнату и встала позади кресла, держась одной рукой за его спинку. – Дважды, Паркер, дважды. – Она вытянула вперед два пальца. – И оба раза, оба раза меня бросили. Я не могу снова пережить такой позор. Просто не могу.
– Позволь мне все объяснить, – негромко произнес Паркер. – В течение долгого времени мои родители ждут, что я наконец женюсь.
– Замечательно. Значит, иными словами, ты использовал меня. Сделал козлом отпущения. Скажи, ты все это выдумал сам? Как изобретательно!
По тесно сжатым челюстям было видно, как трудно Паркеру сохранять самообладание.
– Ты ошибаешься, Бейли.
– Почему же? Я все поняла.
– Да ничего ты не поняла! – сердито возразил Паркер.
– Видимо, я такая наивная дурочка, что тебе ничего не стоило вовлечь меня в свои жестокие планы.
– Жестокие планы? По-моему, ты становишься слишком мелодраматичной.
– Я? Не забудь, ты разговариваешь с женщиной, которую уже завлекали и обманывали. Дважды. Почти все мужчины, которых я знала, рано или поздно превращались в жестоких лжецов.
– Бейли, я не использую тебя. – Паркер пересек комнату, встал прямо перед ней и положил руки ей на плечи. – Думай обо мне что хочешь, но ты должна знать правду. Да, мои родители будут счастливы, если я женюсь, но, хотя я очень люблю свою семью, никогда бы не стал использовать тебя или кого-нибудь другого для удовлетворения их желаний.
Бейли нахмурилась, не зная, чему верить. Его взгляд был таким искренним, таким притягивающим.
– Тогда на каком основании ты им объявил, что нашел женщину, на которой хочешь жениться?
– Потому что я нашел такую женщину. – Глаза Паркера посветлели. – Я все больше влюбляюсь в тебя. Да что там – я влюбился с первого момента нашего знакомства.
Бейли заморгала, стараясь сдержать подступившие слезы.
– Сейчас тебе кажется, что ты в меня влюблен, – прошептала она, – но это будет длиться недолго. Ты не успеешь опомниться, как повстречаешь другую и влюбишься в нее, а меня больше не захочешь знать.
– Этого не произойдет, Бейли. Ты обязательно наденешь свое почти неиспользованное свадебное платье – и наденешь его для меня.
Во все глаза она смотрела на него, не веря тому, что слышит.
– Я совершил ошибку, рассказав маме о тебе. Фактически первой была Розанна Снайдер, ей так и не терпелось поведать о тебе своей подружке. После этого мама не отставала от меня с просьбами пригласить домой, чтобы она и отец могли с тобой познакомиться. Все еще более осложнилось, когда к этому подключился отец; и за парой стаканов хорошего виски я признался в своем желании жениться. Естественно, оба чуть с ума не сошли от радости.
– Да, конечно. – Сосущее ощущение в животе не оставляло Бейли.
– Я не хотел торопить тебя, но, так как отец нечаянно проболтался, лучше внести ясность. У меня благородные намерения.
– Сейчас – да, но они недолговечны, – возразила она.
Паркер расправил плечи и глубоко вздохнул.
– Моя любовь не пройдет. Я понимаю, у тебя не было времени разобраться в своем отношении ко мне. Но я надеялся… – он замялся, нахмурил брови, – что мы сможем серьезно поговорить несколькими месяцами позже, когда наши чувства друг к другу окрепнут.
– Повторяю, Паркер, помолвки не доходят до свадьбы, по меньшей мере у меня.
– На этот раз все будет по-другому.
– Если мне суждено снова влюбиться, то мой избранник, конечно же, ты. Но, Паркер, из этого ничего не выйдет. Прости, но больше я с этим не справлюсь. Просто не смогу.
Руки Бейли дрожали, нижняя губа тоже, да так, что пришлось ее прикусить. Она любила Паркера, но прятала любовь глубоко в сердце.
– Бейли, выслушай меня.
– Нет, – твердо сказала она. – Мне жаль, правда, очень жаль, но ты все неправильно понял. Я пишу романы о любви, а ты… ты мужчина, который служит прототипом главного героя.
Брови Паркера сошлись на переносице.
– Иными словами, все, что происходит между нами, является фарсом. Единственный человек, который использует кого-либо, это ты.
Бейли так сильно сжала руки, что ногти впились в ладони. На лбу выступил холодный пот.
– Я этого никогда и не скрывала.
– Понимаю. – Он скрежетнул зубами. – Тогда мне остается только просить прощения.
– Нет никакой необходимости извиняться.
Сердце Бейли рвалось на части, но она должна была заставить Паркера поверить, что их отношения были всего лишь фарсом. События приобретали слишком рискованный характер. Слишком болезненный…
На минуту их отвлек звук мягких шагов – в комнату вошла мать Паркера.
– Дорогие, – улыбаясь, сказала она, – ужин готов. Боюсь, что, если мы еще помедлим, он будет испорчен.
– Сейчас идем, – проговорил Паркер.
Никогда в жизни Бейли не чувствовала себя так неловко. Напряжение за столом настолько сгустилось, думала она с горькой иронией, что его можно было нарезать ломтями и намазать маслом.
В продолжение всего ужина Паркер почти не раскрывал рта. Хозяйка дома, воплощение любезности, взяла на себя обязанность поддерживать разговор. Бейли прилагала все усилия, чтобы держаться в рамках приличий, но атмосфера была такой натянутой, что задача казалась почти невыполнимой.
Как только все встали из-за стола, Паркер заявил, что им пора уезжать. Бейли кивком поддержала его и горячо поблагодарила хозяев за прекрасный ужин. Для нее было честью познакомиться с ними, заверила она, и вообще весь вечер оказался исключительно приятным.
– Ты не считаешь, что несколько переборщила? – пробормотал Паркер, когда они уселись в автомобиль.
– Должна же я была что-то сказать! – отрезала она. – Особенно учитывая твою грубость.
– Разве я вел себя грубо?
– Хорошо, не грубо, но абсолютно бестактно. Разве ты не видел, как неловко чувствовал себя твой отец? Он и без того расстроился, что проговорился о твоих планах, а ты только все усложнил.
