точно не случилось, но… Какого черта, я целовалась с ним, забыв обо всем на свете?
Во-первых, все, что между нами, игра.
Во-вторых… Первого не достаточно, Ло?
Более чем. Поэтому нужно возвращать себе былое хладнокровие и рассудительность и держать дистанцию. Как там сказал Никита? От греха подальше.
— Черт, на пару опаздываем, — Никита прибавляет газу, заезжая в город, но не успевает проехать и двести метров, как мы встреваем в жуткую пробку.
Отлично, просто блеск. Если не приедем вовремя, нас лично линчует Зелепухин. Я уже наслышана о его скверном характере, он в прошлый-то раз сделал исключение, а за второе опоздание сдерёт с три шкуры.
Собственно, я оказываюсь права. Зелепухин устраивает нам с Бесовским такой разнос, что я готова под землю провалиться прямо там, на пороге аудитории. А еще от многозначительных взглядов и перешептываний одногруппников. Косятся на нас с Никитой, посмеиваются и даже пышут гневом.
Баринова готова подбежать и расцарапать мне лицо, вижу по глазам. Её свита только и ждёт отмашки для дальнейших действий. Небось, разнесут во все студенческие чаты какую-нибудь гнусную сплетню о нашем запоздалом приходе на пары.
— Я не намерен терпеть это безобразие! — Зелепухин громко шлепает папкой об стол и направляется в нашу сторону.
Омг, что он собирается делать?
— Пусть декан разбирается с вашим поведением, я лично отстраняю вас от своих занятий!
А вот это уже серьезная угроза, и что с ней делать, я понятия не имею. Как минимум, меня могут лишить стипендии, как максимум… Думать о том, что меня могут отчислить, совершенно не хочется.
Идём к декану — Зелепухин впереди, мы с Бесовским сзади. Если бы не эта чертова шина, которую нам меняли все четыре часа вместо одного, то мы бы не опоздали на пару.
И нужно было заходить по-отдельности. Бог его знает, что надумал Зелепухин. Судя по всему, его слова о «безобразии» относятся не только к нашему опозданию.
— Ждите здесь.
Профессор скрывается за темной дверью, а мы с Никитой остаемся стоять в коридоре.
— Что теперь будет? — спрашиваю у него, потому что находиться в тишине совершенно невозможно.
Он не успевает ответить. Из кабинета декана выглядывает весьма довольный Зелепухин:
— Бесовский, зайди. Один, — говорит он, когда я делаю шаг за Никитой. — Ты жди здесь.
Прежде чем скрыться за дверью, Никита бросает на меня ободряющий взгляд. Только вот сердце все равно не спокойно.
Мне кажется, мы жестко встряли.
* * *
Никита (Бес)
Я знал, что Зелепухин тот еще говнюк, но и подумать не мог, что настолько. Устроил истерику из-за опоздания, разнылся и побежал ябедничать декану.
Вместо того, чтобы просто не пустить на пару или, я не знаю, вообще забить и жить себе спокойно, решил нам показать, кто тут хозяин. Покажет, сейчас сам в лужу сядет.
Но, когда захожу в кабинет декана, понимаю, что не все так просто. Зелепухин в этот раз приложил все усилия, чтобы подпортить мне жизнь.
Почему-то, я уверен, что он делает это всё назло мне, а Лола просто попала под горячую руку. Черт, если бы мы пришли с ней отдельно друг от друга, то он бы не так зверствовал по отношению к ней.
Не знаю, с каких пор я стал таким. Считаю себя эгоистом, а сам спасаю Нимфу по три раза на дню. Записывался в ряды плохих парней, но с каждым днем с меня смывается этот образ, тает под робкими взглядами Лолы.
Я не думал, что она такая ранимая и нежная внутри. Как бы банально это не звучало, Лола напоминает розу: её шипы снаружи выглядят угрожающе, но причинить какой-либо вред не могут. Они — бутафория, попытка защититься от внешнего мира.
Например, от таких эгоистичных придурков, как я. Так, по-моему, Нимфа меня называла в начале нашей встречи. Или не так?
Как бы там ни было, у нас с ней вышел неплохой тандем: я её спасаю от мира, она меня от внутренних демонов. А потом мы вместе проваливаемся в бездну сладкого, порочного греха. Хотя, можно ли считать поцелуй грехом?
Колян бы пошутил, мол, если он был с языком, то уже нельзя.
Усмехаюсь, за что Зелепухин награждает меня убийственным взглядом.
— Я смотрю, Бесовский, тебе всё весело?
— Просто вспомнил кое-что.
Говорю максимально безразличным тоном, зная, что это выведет его из себя.
— Никита, — обращается ко мне декан. — Ты понимаешь, что подобное поведение может негативно отразиться на учебном процессе?
— Я всего лишь опоздал на пару.
— Это был уже не первый случай! — Зелепухин вставляет свои пять копеек.
— Это правда? — декан переводит на меня взгляд.
Киваю. Врать в таком деле бессмысленно.
— Я не позволю давать плохой пример остальным студентам. Я…
— Савелий Саныч, можете оставить нас с Бесовским наедине? — на полуслове обрывает декан ректора.
— Но…
— Пожалуйста, нам нужно обсудить кое-что наедине.
Зелепухин издает какой-то невнятный звук и, сверкнув в мою сторону глазами, все-таки делает то, что говорит ему его начальство. Он явно не доволен тем, что ему не дали насладиться моментом. Будь его воля, устроил бы публичную порку.
— Никита, что происходит? — задает вопрос декан, едва за профессором закрывается дверь.
— А что происходит? — вопрос на вопрос, потому как не понимаю, что о чем идет речь.
Не думаю, что мое опоздание заслуживает столь обширного внимания.
— Ты опаздываешь на пары. И не один, в компании студентки, младше тебя на пару курсов.
— А в этом есть что-то преступное?
— Не было бы, если бы ты не был сыном Бесовского.
— Поэтому вы устанавливаете двойные стандарты? — спрашиваю у него напрямую.
— Я отстаиваю правила института.
— Правила? — иронию в голосе не могу скрыть. Все мы знаем, каким продажным человеком является наш декан.
— Ты не в том положении, чтобы шутить, Никита, — чувство, будто разговариваю с крёстным отцом, Аль-Капоне. — Хорошенько подумай о том, как будешь исправлять свой проступок.
Молчу, не желая вестись на этот дешевый развод. Опять нужны деньги отца? Или его связи? Сколько раз мы это уже проходили?
— Я тебе подскажу, Никита. Там, — декан показывает в сторону двери, — сидит студентка, которая из-за тебя сегодня вылетит из университета.
Замираю, ошарашенный услышанным, и поднимаю на Павла Петровича взгляд.
— Что вы сказали?
— Вижу, что теперь ты настроен на нормальный разговор, — самодовольно улыбается декан, сцепляя пальцы в замок. — У меня к тебе деловое предложение.
— Какое?
А у самого волнами поднимается раздражение.
— Ты оставляешь в покое эту девчонку, или в противном случае, она не будет здесь учиться.
— Какое вам до нее дело? — вскидываю
