В их первую ночь Берт был невероятно нежным, невероятно чутким и невероятно близким… Джессике казалось, что их тела просто специально созданы друг для друга, настолько полным было взаимопонимание, настолько чуткими были его руки и губы и настолько отзывчивым было ее тело на каждое его прикосновение.
Она задыхалась от переполнявшего ее счастливого блаженства, от невыносимых сладостных мук, которые дарил ей Берт, и, наконец, от взрыва, который долго сотрясал ее тело, заставляя крепче прижиматься к Берту, только в нем находя точку опоры посреди этого буйного водоворота. Берт шептал ей на ушко слова любви, заглядывал в ее полузакрытые глаза, гладил ее волосы, целовал лицо, снова и снова пробуждая в ней трепещущие огоньки страсти…
Джессику разбудила бодрая мелодия телефона.
— Доброе утро, любимая, — услышала она в трубке голос Берта. — Я стою у тебя под дверью и умираю от желания тебя увидеть.
— Но сейчас же глубокая ночь, — пробормотала Джессика.
— Ничего подобного. Если ты откроешь глаза, то увидишь, что уже светает.
— И зачем ты меня разбудил в такую рань?! — возмутилась Джессика.
— Когда ты окончательно проснешься, то вспомнишь, — сказал Берт. — И, честно говоря, я уже рассмотрел твою дверь во всех подробностях.
— Уже иду. — Джессика вылезла из-под одеяла и, забыв даже натянуть халат, направилась к двери. По дороге она вспомнила, что сегодня состоится фестиваль воздушных шаров в Центральном парке, который начнется в несусветную рань, в семь часов утра, потому что именно в это время тихо, безветренно и в воздухе нет никаких лишних движений. Она же завела будильник на пять тридцать. Неужели он не прозвенел? — Сколько времени? — спросила она, распахивая дверь.
— Без пятнадцати шесть, — сказал Берт и уставился на Джессику.
Ее ночная сорочка была очень короткой и подчеркивала все соблазнительные изгибы ее тела. Он схватил Джессику в охапку и поцеловал.
— Ты что, мне же нужно умыться. — Джессика слабо отбивалась.
— Ты такая… умопомрачительно красивая, — шептал Берт. — И то, что на тебе надето, это самый лучший наряд.
— Это моя старая ночная рубашка, — возразила Джессика, вырываясь из его рук. — А я непричесанная и неумытая.
— Ты мне очень нравишься такой, — сказал Берт и снова обнял Джессику.
— Берт, ты хочешь, чтобы мы опоздали? Тебя ведь там ждет вся твоя команда.
— Ничего, подождут, — прошептал Берт, увлекая ее в спальню.
Через сорок минут Джессика была готова. На сборы и умывание она потратила ровно три минуты, а все остальное время… Все остальное время было таким умопомрачительно приятным, что Джессика до сих пор ощущала сладостную дрожь во всем теле. Она была уверена, что по ней прекрасно видно, чем они с Бертом сейчас занимались.
— Как я выгляжу? — в очередной раз спросила она, когда они спускались в лифте.
— Как самая прекрасная девушка на свете, — ответил Берт и не смог удержаться от того, чтобы поцеловать ее снова.
Берт несся по пустым улицам Манхэттена с бешеной скоростью, и уже через пять минут они были у Центрального парка. Он вытащил из багажника большую сумку, и они быстрым шагом помчались на лужайку, где вовсю суетились участвующие в фестивале команды воздухоплавателей.
Берт усадил Джессику за пластиковый столик, принес ей чашку кофе, а сам присоединился к своей команде, которая заканчивала последние приготовления к полету.
Джессика, слегка ошарашенная всеми произошедшими за утро событиями, рассеянно смотрела на суетящихся людей и время от времени сладко зевала. Как ни странно, зрителей в этот ранний час собралось довольно много. Они толпились за ограждением, громко комментируя происходящее, и щелкали фотокамерами. Только когда Джессика увидела, как один из шаров поднимается с края лужайки, до нее дошло, что через несколько минут и она поднимется в небо. В животе у нее что-то сжалось, а по телу побежали мурашки.
— Ты что, боишься? — спросил подошедший Берт.
— А что, это так заметно?
— Только что ты сидела, рассеянно улыбаясь, а когда увидела взлетающий шар, резко изменилась в лице.
— Действительно, — рассмеялась Джессика. — Что-то такое было.
Берт присел рядом с ней и взял ее за руку.
— Тебе вовсе не обязательно лететь, — произнес он, глядя ей в глаза. — Ты можешь полюбоваться этим зрелищем снизу. Тоже очень красиво.
— Ни за что! — воскликнула Джессика и вскочила со стула. — Это была маленькая временная слабость. А вообще я в порядке.
— Я не сомневался, что ты так скажешь, — улыбнулся Берт и взял ее за руку.
Они подошли к воздушному шару, и Берт помог Джессике забраться в корзину. Она вспомнила, как она оказалась в этой корзине в первый раз, и улыбнулась. Берт, похоже, думал о том же самом. Они переглянулись и поняли друг друга без слов.
Шар наполнился газом, и корзина оторвалась от земли. Теперь ее удерживал лишь толстый канат, привязанный к вбитому в землю колышку. Джессика почувствовала, как пол корзины заходил у нее под ногами, и крепче вцепилась в край корзины. Берт стоял сзади, она ощущала затылком его теплое дыхание, и это ее здорово успокаивало.
— Ну, давай, — произнес Берт, и один из помощников отвязал канат.
Воздушный шар легко и плавно поднялся в небо. Прошло не больше секунды, как Джессика с Бертом оказались на высоте нескольких десятков метров.
— Ох! — вырвалось у Джессики.
— Страшно? — спросил Берт.
— Ни капельки!
И это было правдой. Ей показалось, что ее страх остался на земле и она теперь такая же легкая и бесстрашная, как воздушный шар.
Воздушный шар легко, как пушинку, поднимал корзину с путешественниками все выше и выше. Берт занимался манипуляциями, связанными с управлением шаром, а Джессика с восхищением смотрела по сторонам, где поднимались в небо другие шары, разноцветные, яркие, красочные. Вон пролетел шар в виде вазочки с мороженым, а вон — голова Микки Мауса и его подружки Минни.
Улицы Манхэттена превратились в тонкие нити, Гудзон выглядел как голубая изогнутая лента, небоскребы стремительно уменьшались в размерах. Джессика завопила во весь голос, не в силах справиться с переполнявшими ее эмоциями. Берт тоже присоединил свой низкий голос к высокому воплю Джессики. Получилось очень смешно. Они расхохотались, потом Берт прижал к себе Джессику, и они застыли в долгом поцелуе между небом и землей в раскачивающейся корзине воздушного шара, переполненные любовью и желанием слиться в единое целое…
Потом они сели на пол корзины, и Берт достал из своей сумки бокалы и бутылку шампанского.
