Когда Бен оказался в аэропорту, то понял, что, возможно, у него был один-единственный шанс сегодня вернуться в семью. Может, второго уже не будет. Но он не жалеет, что не до конца воспользовался возможностью, которая ему выпала. Главное, Пейдж его простила. Это было очень важно для него.
Бен снова попытался прочесть расписание, но перед глазами он видел только Пейдж, рождественскую елку с зажженными гирляндами и молочный свет окна, за которым шел снег, а потом начало светать.
Он молил бога, чтобы тот дал ему сил сесть на самолет и улететь. Он боялся, что не справится, что попятится назад к выходу, поймает такси и вернется к Пейдж. Но так и не сможет нажать на кнопку дверного звонка. Бен просто будет стоять и слушать, что происходит в квартире.
Там будет тишина, но он сможет представить, как Пейдж сидит за столом и смотрит в окно. В руках у нее чашка с кофе. Пар от которого тонкой струйкой поднимается вверх и распространяет аромат по всему дому.
А может, она шьет. Иголка быстро прокалывает ткань, потом показывается цветная нитка, которая сшивает края ткани. Карие глаза Пейдж внимательно следят за иголкой. Ее черные волосы спадают на плечи, на щеки. Пейдж их сдувает и продолжает шить...
— Папа? — услышал Бен за своей спиной и быстро обернулся.
Перед ним стояла Мэган. В глазах читалось волнение. Она теребила в руках свою шапку и все время поглядывала на мужчину в черном пальто, стоявшего с ней рядом.
— Что ты тут делаешь, дочка? — спросил Бен. — Что-то случилось?
— Да, случилось! — собралась с мыслями Мэган. — Так не должно быть!
— Что именно? Я улетаю, Мэган. Я больше не побеспокою вас, обещаю! — Бен положил руку себе на сердце.
— Вот именно, папа! Так не должно быть!
— Начинается посадка на рейс Кэплинг — Чикаго! — прозвучал женский голос на весь аэропорт.
— Это мой самолет. Мне нужно лететь! — Бен поднял свой чемодан.
— Не уходи! Мне нужно с тобой поговорить! — остановила его Мэган. — Ты считаешь ошибкой всей своей жизни, что уехал три года назад в Чикаго с тупоголовой Хилари?
— Считаю! Считаю, дочка! Это моя самая страшная ошибка! — с раскаянием в голосе признался Бен.
— А ты любишь маму? Ты любишь ее?
— Люблю. Очень люблю! И тебя с Томасом люблю! — Глаза у Бена покраснели, и казалось, что он вот-вот расплачется. — Люблю, дочка, я вас очень люблю!
Мэган посмотрела на отца. Она знала, что он говорит правду. Его глаза никогда не умели лгать.
— Папа! — Мэган бросилась на шею отцу. — Я тебя прощаю, папа!
— Мэган, девочка моя! Я так по тебе скучал! Прости меня! Прости меня, дорогая!
Кевин добрел пешком до офиса компании «Письмо за полсекунды» и остановился на крыльце. Сейчас он сдаст отчет и пойдет в свою квартирку, что в западном районе города, примет душ и завалится в постель, которую никогда не убирает.
А когда проснется, сядет за компьютер и удалит свое имя из чата «Кто так одинок». Больше он никогда и никому не будет цитировать Шекспира. А Кимберли останется в его памяти как самое светлое существо, как рождественский ангел, заглянувший на праздник.
Он запомнит ее как женщину, которой не существует в этом мире. То есть в его мире. Она с другой планеты. Ким слишком хорошо для Кевина.
Рыжеволосый курьер тяжело вздохнул. Изо рта повалил теплый пар, как будто Кевин выдул струю табачного дыма. Он стянул шапку, протер ею лицо и толкнул дверь офиса.
В офисе вовсю шла работа. После несчастного случая, пожара, который произошел в компании, все сотрудники стали работать в две смены. Конечно, после обещания босса, что те получат хорошие премии, как только страховая компания выплатит компенсацию.
Кевин зашел внутрь и поставил сумку на скамейку, стоявшую возле самого выхода.
— Эй, Кев! Тебя босс вызывает! — бросила проходящая мимо него девушка. — Сегодня он не в самом хорошем расположении духа! — предупредила его она, показывая на шее веревку.
Кевин натянуто улыбнулся. Еще не хватало, чтобы его уволили. Наверное, я что-то сделал не так, подумал он. Да уже все равно! Абсолютно! Оставив сумку на скамье, Кевин устало побрел в сторону кабинета босса.
Через двадцать минут он вышел и негромко закрыл дверь.
— Ну что? — К нему подбежали сотрудники офиса с одним и тем же вопросом.
Кевин довольно улыбнулся.
— Он меня повысил! — гордо заявил он. — Теперь я не буду таскать почту!
— Поздравляем!
Кевин обнялся с некоторыми из коллег.
— Я теперь буду на месте Рэндона. Его тоже повысили. Теперь у меня будет маленький кабинетик! Я больше не буду таскаться по улицам. Слава Рождеству!
Кевина опять обняли друзья по работе.
— Добро пожаловать в тепло, Кевин! — пошутил кто-то.
— Эй, смотрите. К кому это она?
— К боссу, наверное. Любовница новая. Не видела ее раньше...
Кевин не мог понять, про кого говорят его коллеги. Он сделал пару шагов вперед. Толпа расступилась. И Кевин увидел Кимберли.
Она стояла у его сумки и держала ее за лямку с такой нежностью, что сердце у Кевина дрогнуло. Кимберли была одета просто. Коротенькая куртка красного цвета, сапоги на плоской подошве и вязаная шапка-ушанка черного цвета. Ее волосы волнами спадали на плечи: На лице практически не было косметики. Только губы блестели, да щеки горели от утреннего мороза.
Она увидела Кевина и широко улыбнулась. В ее улыбке можно было прочесть, что она извиняется, что ей очень жаль, что она оставила его в лифте. Кевин это понял. Ему хватило и того, что она пришла. Она пришла к нему. Эта богиня, этот ангелочек, он прилетел, он снова вернулся.
— «Твой грех мне добродетели милей, мой приговор — ресниц твоих движение»... — процитировал он великого Шекспира. — Я выучу все его сонеты, все трагедии и комедии, я буду цитировать его каждый день, каждый час. Все только для тебя!
Кимберли почувствовала, что сейчас расплачется. Она вытерла тонкими пальцами скользнувшую по щеке слезу и бросилась на шею Кевину.
— «О, роза нежная, мой сладостный цветок»...
Габриель заглянула в коридор и посмотрела по сторонам. Никого не было. Тогда она вернулась и вывезла Брендона.
— Пройдем через черный ход во внутренний сад. Туда не выходят окна кабинета главного врача.
— Хорошо! Отличный план, соучастница беглеца! — рассмеялся он. Он весь дрожал от предвкушения свободы.
Сейчас Габриель распахнет двери и...
Свежий воздух. Холодный свежий воздух рождественского утра. Белый снег. Еще никто не успел по нему пройтись. Все бело вокруг. Деревья покрыты пушистыми шапками, кусты, растущие вдоль стен больницы, лавочки, клумбы — все в праздничном уборе зимы.
