Чем они только не занимались! Ходили по магазинам, ловили рыбу на озере и любовались птицами в лагунах. А еще они танцевали. Танцевали вечер за вечером. В объятиях Коррея Коринна чувствовала себя защищенной, свободной и живой — настолько живой, что единственной остававшейся проблемой было чувство неудовлетворенности, которое день ото дня росло в ее душе.
В начале июля Коррей заказал на выходные номер в Атланте. Ожидая возражений со стороны Коринны, он был приятно удивлен ее реакцией.
— Атланта? — Она улыбнулась. — Я по-настоящему ее и не видела. Может, стоило бы слетать в Балтимор, взглянуть, как там дела, — выдала она, но глаза у нее искрились.
В такую игру он тоже умел играть.
— Может, и стоило бы.
— Боюсь только, что у меня не совсем подходящая одежда. Может, там мне удастся купить что-нибудь помоднее.
Коринну переполнял восторг. Она знала, что любит Коррея и что любовь за последние две недели только выросла.
День за днем она убеждалась в правоте слов Элизабет. Коррей был примером единства противоположностей — серьезным и в то же время легкомысленным, преданным делу и в то же время любителем развлечений.
Когда они целовались, она ощущала его возбуждение. И всякий раз при расставании слышала желание в его хрипловатом голосе. Коринна еще больше любила его за самообладание, хотя ее собственное подвергалось мучительному испытанию.
Принять сознательное решение заняться с ним любовью, чтобы проверить всю полноту отношений, — дело одно, а вот привести его в исполнение — совсем иное.
Она в жизни не выступала в роли соблазнительницы. Попытавшись представить, как будет искушать Коррея, она зашла в тупик. Зазывающие взгляды не в ее стиле, как и тайные поглаживания рук или, скажем, прикосновения бедер. Всякий раз, загораясь желанием в его объятиях, она действовала инстинктивно, а не сознательно. Даже сейчас, сидя рядом с ним на борту самолета, она нутром ощущала его близость, его тепло, его запах. Но вот облачить чувства в слова или жесты было ей не под силу. Чем ближе они подлетали к Атланте, тем сильнее она нервничала.
От Коррея не укрылось ее состояние. Он прекрасно видел, что она старается не смотреть ему в глаза, что ее пальцы нервно стискивают ручку сумки, и что она листает страницы журнала, ни на чем не задерживаясь.
Она была явно не в своей тарелке, пока они заполняли бланки в отеле, и эта нервозность еще усилилась, пока коридорный вел их в заказанный «люкс». Оставшись с ней наедине, Коррей решил первым начать разговор, заставить ее высказать все, что у нее на душе.
Коринна стояла у окна, и он остановился у нее за спиной. Не слишком близко, конечно. А когда заговорил, в его тоне не звучало и намека на сексуальные нотки.
— Все в порядке?
— Лучше и быть не может, — с напускной веселостью ответила она.
— Тебя что-то беспокоит.
— Нет-нет. Все прекрасно.
— Ты жалеешь, что приехала сюда?
— Нет, конечно. Почему ты так решил?
— Ты выглядишь напряженной. — Не дождавшись ответа, он осторожно сказал: — Расскажи мне, о чем думаешь.
— Отсюда открывается прелестный вид на город.
— Обернись и посмотри мне в глаза.
Очень медленно Коринна обернулась. И еще медленнее подняла на него глаза.
— Послушай меня, Кори. Тебе не из-за чего расстраиваться. То, что я заказал один номер на двоих, совсем не означает, что мы будем спать вместе. Здесь две спальни.
— Но я…
— Мы можем пообедать в ресторане, а потом прогуляться по городу, заглянуть в магазины или пойти в кино.
— С удовольствием, но…
— А может, ты устала? Если хочешь отдохнуть — я даже близко к твоей комнате не подойду.
— Коррей, я…
— Я тебя люблю, Коринна. — Он поднял руку, легонько прикоснулся к ее щеке. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. И я готов ждать большего до тех пор, пока ты сама не убедишься в своих чувствах.
— Я уже убедилась, — выдохнула она, в отчаянии оттого, что он не давал ей вставить ни слова.
— И решила прогнать меня с глаз долой?
Она покачала головой.
— Тогда что?
— Я люблю тебя.
Глаза Коррея расширились.
— Ты… Правда?
Она кивнула.
Он издал радостный вопль и обхватил ее за шею.
— Тогда в чем проблема? Сейчас пойдем гулять, замечательно проведем время…
— Не хочу я идти гулять. Я хочу остаться здесь. С тобой.
Она произнесла это так тихо и спокойно, что Коррей и не догадался бы о скрытом смысле, если бы не увидел, как учащенно вздымается ее грудь, как румянец заливает щеки. Его будто обухом по лбу ударили.
— Извини, я не знаю, как сказать. У меня нет опыта.
— Ты все очень хорошо сказала… — Он прочистил горло. — Я ужасно хочу тебя, Кори. Всегда хотел и буду хотеть.
— Именно в этом мне и нужно убедиться, — послышалось ее сдавленное признание.
— Разве я не говорил тебе раньше?
— Говорить недостаточно. Мне необходимо знать наверняка.
В ее голосе Коррей уловил нечто такое, что его удивило. Он приподнял ее голову и всмотрелся в глаза.
— Что именно тебе необходимо знать наверняка?
— Что ты по-прежнему будешь меня любить, даже после постели.
— Ну конечно, я…
— А еще я хочу знать, что и сама буду по-прежнему любить тебя.
Вот оно что: она думала о родителях, которым никогда не хватало одного партнера.
— Ты на них не похожа.
— Но мне нужно это знать! — крикнула она. — Неужели ты не понимаешь? Я не могу связать свою жизнь с тобой, пока не буду уверена.
С тихим стоном долго сдерживаемого желания Коррей приник к ее губам поцелуем, говорившим о любви и страсти так, как не сказали бы никакие слова. Оторвавшись от нее, он, опустил на нее тот самый взгляд, о котором она мечтала, но в нем сквозила и осторожность.
— Сначала можно прогуляться, а уж потом вернуться сюда.
Коринна отрицательно покачала головой.
— Закажем бутылку шампанского…
— Нет, — шепнула она. — Я хочу сейчас.
Он снова застонал и, крепко обняв, повел ее к одной из спален — той, что была больше. Коринна едва заметно вздрагивала.
— Ты боишься?
— Немножко.
— Я тоже.
— Но ты же и раньше занимался этим.
— Но никогда — с любимой женщиной.
Они остановились у самой кровати. Он отпустил ее, чтобы сбросить покрывало.
— А я никогда и ни с кем этим раньше не занималась.
Обернувшись, он увидел, что она в тревоге ломает сцепленные пальцы рук.
— Я знаю. — Одарив ее нежной улыбкой, он взял ее ладони в свои. — И это одна из причин, которые делают тебя такой особенной.
