— Может быть, — медленно признал Ред, чувствуя, как сжимается в комок. — Что-нибудь не так?
— Не знаю. — Джейк пожал плечами и отвел взгляд. Теперь он явно жалел, что упомянул имя Джуди. Но от разговора уже не уйти.
— В чем дело, Джейк? — Ред выпрямился и пристально посмотрел на своего друга.
— Это не мое дело.
— Если тебе есть что сказать, говори.
— Я рассказывал тебе, что моя жена работает на фабрике, хотя и неполный рабочий день?
— Да. Ты говорил, что она выполняет секретарскую работу. Какое это имеет отношение к тому, что я встречаюсь с Джуди? — Нетерпение Реда усиливалось, он уже предчувствовал и не хотел услышать то, что Джейк собирался ему сказать.
— На фабрике все говорят, что Джуди помолвлена, Ред, с парнем по фамилии Рэмси. Он там вице-президент или что-то в этом роде. Они уже работают вместе года четыре. Все думают, что они прекрасная пара. Оба преданы компании, оба вышли из достаточно обеспеченных семей. Рэмси, кажется, из Бостона. Рейчел слышала, что он отличный парень.
Джейк прервал свою нервную речь, но Ред едва обратил на это внимание. Он смотрел на своего друга и видел на его лице сожаление.
— Не верю! — произнес он наконец. Очень осторожно положил гаечный ключ и, взяв тряпку, стал вытирать руки. — Она бы мне сказала.
— Да. Ты, наверное, прав. — Джейк согласился слишком поспешно и слишком искренне.
Прав ли он? Они так старательно избегали всяких разговоров о настоящем и будущем. Ни один не заикнулся о любви. Да, она спросила его, встречаются ли они снова, но это вряд ли можно считать выражением пламенной страсти.
Если бы она была помолвлена, смогла бы провести с ним два дня? И сколько дней она провела со своим женихом? Если он действительно есть, напомнил он себе. Ведь он пока не уверен. Рано еще расстраиваться.
А если это правда?
— Джуди, мне надо поговорить с тобой.
Джуди обернулась, остановившись у лестницы, и посмотрела на мать. Стефани стояла в дверях кабинета, как бы позируя для журнальной странички «Богатые у себя дома». Шелковый брючный костюм жемчужного цвета идеально сочетал в себе небрежность и элегантность. Нитка жемчуга охватывала шею, искусно окрашенные волосы, все до единого волоска, лежали на своих местах.
Родители вернулись только днем, и Джуди успела перекинуться с матерью лишь несколькими фразами. Впрочем, Стефани и не искала общества дочери. Но теперь она хотела говорить с ней. А Джуди совсем не была уверена, что готова к разговору. Гнев и обида были еще очень сильны.
— Мне надо переодеться, я ухожу, мама. Отложим разговор. — И Джуди стала подниматься по лестнице.
— Ты собираешься встретиться с Редом Моррисоном? — Вопрос заставил Джуди снова остановиться. Она медленно обернулась и холодно посмотрела на мать.
— Ты вмешиваешься не в свое дело, однако угадала: именно это я и собираюсь сделать.
— Считаешь, это разумно?
— Да. — Джуди спустилась и подошла к матери. — Это разумно. И если ты хочешь вести себя разумно, мама, то не будешь больше говорить на эту тему.
Если Стефани и была удивлена враждебностью в голосе дочери, то, как всегда, не подала виду.
— Не успела закрыться за нами дверь, как миссис Поддисон уже звонит мне. Тебя видели, когда ты входила в грязный мотель с этим Моррисоном. Ты действительно считаешь это разумным, учитывая твое положение в компании?
Этот произнесенный бесстрастным тоном вопрос был подобен искре, попавшей в банку с порохом. В нем не слышалось никакого интереса к ней, никакой заботы. Стефани Шерман думала только о себе.
— Завидуешь, мама? — Стефани не ожидала такого сарказма в нежном голосе. И от удивления даже не заметила, как легкие морщинки собрались на гладком лбу.
— О чем ты говоришь? Почему, черт возьми, я должна завидовать твоим дешевым похождениям?
— Потому что я все еще молода и могу жить собственной жизнью.
— Не говори глупости. — Но Джуди знала, удар попал в цель. Молодость — главное, что Стефани никогда не могла простить ей.
Это был вызов, который не мог привести ни к чему хорошему. Здесь в прихожей, отцу был слышен их разговор, и Джуди прошла мимо матери в кабинет.
— Наверное, действительно лучше выяснить все теперь же, — произнесла она, резко повернув-гнись лицом к матери. — Я хотела подождать, пока утихнет гнев, но, возможно, так лучше.
— Ты понимаешь, о чем говоришь? К сожалению, я не понимаю.
Было время, когда поднятой брови матери было достаточно, чтобы дочь почувствовала себя глупой бедной родственницей в чужом доме. Но так было до тех пор, пока Джуди не поняла, что мать не любит ее, не любит никого, кроме себя.
— Ты солгала мне десять лет назад, — проговорила она резко. — Точно так же ты солгала и Реду. Не пытайся отрицать это.
— Зачем мне отрицать? — Стефани даже удивилась, что Джуди могла предположить такую возможность.
— Ты просто так признаешь, что лгала?
— Не драматизируй. Конечно же, солгала. Я сделала то, что нужно было сделать.
Джуди всматривалась в холодную красоту материнского лица, стараясь отыскать хоть какие-то признаки раскаяния, хоть какой-то знак, что она понимает, как жестоко поступила. Но напрасно: в лице не было ничего, кроме легкого удивления.
— Надеюсь, ты не собираешься сказать, что сделала это для моего блага? — Холодное безразличие матери все еще удивляло Джуди.
— Не собираюсь, хотя, без сомнения, это пошло тебе только на пользу. — Стефани присела на диванчик, обитый черным шелком только потому, что этот цвет подчеркивал ее бледность.
— Чем же тогда ты оправдываешь свой поступок, мама?
— Я не обязана оправдываться в своих действиях. Ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. Но объясню тебе причины.
— Благодарю. Было бы очень интересно узнать, почему ты так старалась сломать мне жизнь. — Гнев Джуди начал проходить. Слишком сложно было поддерживать его, видя полное безразличие матери. Теперь ей просто хотелось понять, что случилось десять лет назад, отчего ее жизнь пошла так, а не иначе.
— Твою жизнь вряд ли назовешь сломанной. — Стефани обвела рукой вокруг. — Ты не была лишена роскоши, не говоря уже о необходимом.
— Все зависит от того, что считать необходимым. — Джуди опустилась на стул. Бесполезно объяснять, что Ред был самой первой, самой важной потребностью ее жизни. Без него все было не так. Она никогда не смогла бы заставить мать понять это. Было даже как-то жаль ее, жаль, что всю жизнь для нее самым важным оставалось материальное благополучие.
— Продолжай, мама. Расскажи, почему солгала мне. Почему солгала Реду.
