Второго октября Натали вернулась в родной Сиэтл. Встретив в аэропорту и осыпав комплиментами, родители повезли дочь к себе, где уже был накрыт стол. Жизнь мало-помалу обретала былой смысл и окрашивалась в прежние тона.
Домой Натали приехала под вечер. И сразу позвонила Кэролайн.
— По голосу слышу, что ты практически в норме, — заметила та. — Как отдохнула?
— Если бы не приставучие красавцы, все было бы замечательно.
— Ты закрутила новый роман? — спросила подруга несколько напряженным тоном.
— Что ты! — Натали усмехнулась. — О романах мне пока и думать тошно. Я отшивала всех подряд, стала в этом деле просто асом. Если хочешь, могу поделиться опытом.
— Гм… я подумаю.
Кэролайн явно что-то не договаривала, во всяком случае, вела себя подозрительно сдержанно: не засыпала Натали вопросами, не шумела, не смеялась. Может, узнала о Харпере что-нибудь еще? — подумала Натали, и ее руки покрылись мурашками. Только какое мне до этого дело? Я видеть его больше не желаю, плевать на него хотела!
— Приходи завтра к нам, — предложила Кэролайн. — Принеси фотографии. Посмотрим, обо всем поболтаем.
— Давай лучше ты ко мне, — ответила Натали, представив, что у Фрименов может встретить Эндрю, и содрогнулась — не то от страха, не то от возбуждения.
— Видишь ли… — Кэролайн закашляла, как показалось Натали, не вполне натурально. Я стала слишком подозрительной, мысленно упрекнула она себя. На каждом шагу жду подвоха, даже от Кэрри. — Завтра мне может позвонить один человек. Я непременно должна с ним побеседовать.
— Возьми телефон с собой, — сказала Натали, недоуменно пожимая плечами.
— Он знает только номер моего домашнего. Я потом тебе все объясню, — торопливо произнесла Кэролайн.
— Ну хорошо. Я приеду, — сдалась Натали. И ее грудь сдавило от предчувствия чего-то волнительного и неизбежного.
— Прекрасно, — выдохнула подруга, явно оживляясь. — В три часа. Тебе удобно?
— Вполне, — ответила Натали, думая о том, что в холле Фрименов ей не следует задерживаться ни на секунду.
Сегодня третье, размышляла Натали, направляясь к Кэролайн. Ровно год со дня нашего знакомства с Джеймсом. День, когда я планировала навеки покинуть Сиэтл…
История с Джеймсом теперь представлялась ей фрагментом из прошлой жизни, как и намерение порвать с привычным образом существования. Лишь воспоминания об Эндрю не меркли в памяти, и все время казалось, будто что-то вот-вот выяснится. Сегодня, в доме Фрименов. Она отмахивалась от предчувствия, как от назойливой мухи, но оно не желало исчезать и с приближением назначенного часа лишь крепло.
Идя по ровной дорожке к парадному входу в дом, Натали была почти уверена, что буквально минуту спустя вновь увидит самые прекрасные в мире глаза. Глаза человека, столь жестоко с ней обошедшегося. Ею владел немыслимый страх, но ноги будто сами собой несли ее вперед.
Кэролайн открыла ей дверь со странным выражением на лице.
— Привет! — воскликнула она, преувеличенно оживленно улыбаясь.
Сама не своя от напряжения, Натали переступила порог.
— Натали… — донесся до нее сдавленный, до боли родной и ненавистный голос.
Она не помнила, куда девалась подруга, каким образом они с Эндрю очутились наедине в большой, уютно обставленной комнате. Очнулась, когда уже сидела на диване, оторопело глядя на сидящего перед ней на корточках Эндрю.
— Я знаю, ты злишься на меня, и все прекрасно понимаю, — говорил он взволнованно и торопливо, как будто боясь не успеть объясниться с ней, лишиться единственной возможности. — Умоляю, выслушай меня, это крайне важно!
— Важно? — услышала Натали свой голос.
— Ты просто не представляешь себе насколько, — сказал Эндрю, уверенным движением беря ее холодные как лед руки.
Она сознавала, что не должна его слушать, что рискует вновь лишиться душевного равновесия, которое с таким трудом обрела. Ей следовало сейчас же отдернуть руки, встать с этого дивана, уйти из этой комнаты… вообще покинуть этот дом. Но Натали как околдованная не двигалась с места и смотрела в любимые зеленые глаза не моргая.
— Я обманывал тебя, верно, но только для того, чтобы спасти! — пылко и проникновенно принялся объяснять Эндрю. — Сам не знаю, что на меня нашло, но, едва услышав, что ты собираешься расстаться с прежней жизнью, я почувствовал, что просто обязан отговорить тебя, удержать в нашем мире.
Он говорил долго и многословно. Натали слушала его и все отчетливее понимала, что, вопреки намерению никогда больше не верить мужчинам, принимает за чистую монету все слова Эндрю. Удивительно, но собственная доверчивость ничуть ее не пугала, а будущее уже представлялось ей светлым и радостным. Иначе просто не могло быть — она это чувствовала.
— В понедельник я собирался во всем тебе признаться, но Кэрри меня опередила, — заключил Эндрю, улыбаясь уголком рта. — Кстати, она чудесный человек, твоя подруга…
Натали кивнула, уже с ужасом думая о том, что, если бы не была знакома с Кэролайн, никогда не повстречалась бы и с Эндрю.
— Уговаривая ее устроить эту с тобой встречу, я изрядно попотел. Сначала она ни в какую не соглашалась, все боялась, что я опять заставлю тебя страдать. — Эндрю выдержал продолжительную паузу. — Ты веришь мне? — Он сжал руки Натали и посмотрел в ее глаза, в самую глубину, достигая взглядом души. — Веришь?
— Да, — прошептала Натали, удивляясь, что так быстро и так охотно сдается.
— Правда? — Эндрю разжал пальцы и ласково потрепал ее по щеке. — Правда?
Они оба в одну и ту же секунду потянулись друг к другу губами и мгновение спустя соединились в умопомрачительном поцелуе. Земля покачнулась и медленно поплыла у Натали из-под ног. С этого момента она больше не принадлежала себе и ни капли об этом не сожалела.
— Я люблю тебя, — выдохнул Эндрю, чуть отстраняясь. — Люблю, люблю, люблю…
Натали улыбнулась. Слышать из его уст эти волшебные слова было до головокружения приятно, но с некоторых пор к пылким объяснениям она не могла относиться без доли скептицизма. Даже сейчас.
— Я серьезно, девочка моя, — произнес Эндрю, качая головой. — Мое чувство к тебе никогда не иссякнет.
Натали закусила губу, вспоминая, что Джеймс не раз уверял ее в том же.
— Ты не веришь? — Эндрю сильно нахмурился.
— Не то чтобы не верю, но…
— Что?
Натали охватило неуемное желание каким-нибудь чудом продлить это мгновение навечно. И стало вдруг грустно.
— Что тебя смущает, милая? — более настойчиво спросил Эндрю.
— Понимаешь, все влюбленные твердят предмету своей страсти, что будут обожать его до гробовой доски, — произнесла Натали, не глядя ему в глаза. — Но со временем любые чувства приедаются, любовь проходит, а клятвы и признания утрачивают силу, превращаются в пустой звук… Как ни грустно это признавать, иначе не бывает.
