Через пару дней Стивен уже всерьез пересматривал принятое раньше решение после свадьбы передать часть полномочий помощникам, чтобы самому больше времени проводить с Патрисией и ребенком. Теперь он думал, что лучше вообще назначить нескольких исполнительных директоров по разным направлениям деятельности фирмы, а самому лишь координировать их деятельность — в четверть той силы и той энергии, что прикладывал к работе прежде. Почему-то вся эта бурная деятельность постепенно утратила в его глазах былую привлекательность.
Зато обрели привлекательность иные занятия и способы провести время. Взять хотя бы верховую езду. Когда-то еще в детстве Стивена обучали этому классическому развлечению английской аристократии, но за много лет он подрастерял былое умение. Теперь же, обнаружив по соседству с гостиницей частную конюшню, где можно было брать лошадей напрокат, решил попробовать — сначала исключительно из любопытства, а потом сам не заметил, как втянулся. На второй день ноги и спина, конечно, ныли немилосердно, но молодой человек мужественно продолжал упражняться и скоро и думать забыл о боли.
Теперь каждое утро у него начиналось с двух-трехчасовой верховой прогулки. Как здорово было заехать куда-нибудь в глубь леса или проскакать по заросшей с обеих сторон ежевикой дорожке меж двух лугов, где среди колючих ветвей щебечут мелкие птахи, а из травы нет-нет да выскочит смешной лопоухий кролик.
Пока он предавался столь полезному и похвальному занятию, Патрисия обычно валялась в постели. По утрам она все еще находилась не в лучшей форме и, как правило, вставала только часам к одиннадцати. К этому времени Стивен обычно возвращался с прогулки, наскоро принимал душ, переодевался и присоединялся к молодой женщине в просторной столовой, где они вместе наслаждались вкуснейшим завтраком. Маргарет была превосходной кухаркой, приверженкой старой английской кухни. Стивен вполне мог бы и растолстеть, когда бы не постоянное движение, верховая езда, плавание и прогулки на свежем воздухе. Патрисии, правда, такая участь не грозила. Хотя ей и полагалось есть «за двоих», из-за токсикоза она по-прежнему едва притрагивалась к еде.
Покончив с завтраком, молодые люди отправлялись на прогулку. Несколько раз они побывали в знаменитом замке Уорвика, главной достопримечательности этих мест, где любовались благородными очертаниями старинных крепостных стен и башен, бродили по выдержанному в лучших традициях английских аристократов знаменитому саду с павлинами, нюхали изысканные цветы в оранжерее. Но чаще всего так далеко они не забирались. Патрисия довольно быстро уставала, так что они находили какое-нибудь уютное местечко в тени на берегу озера. Стивен раскладывал для молодой женщины легкое переносное кресло, а сам устраивался на земле у ее ног и слушал, как она читает ему вслух.
Идея принадлежала Патрисии. В первый раз, когда она взялась претворить ее в жизнь, Стивен думал, что умрет со скуки, но приготовился стойко снести и это испытание. Однако, к немалому своему удовольствию, быстро втянулся. Для первой пробы Патрисия выбрала детектив. Один из тех лихо закрученных образцов этого жанра, где атмосфера, что ни глава, становится все напряженней, интрига — все запутанней, а подозрение падает на всех персонажей по очереди.
Захваченный сюжетом Стивен время от времени перебивал прекрасную чтицу, вслух высказывая предположения, кто именно окажется главным злодеем. Патрисия лишь тихо хихикала. К тому моменту, когда детектив наконец назвал имя убийцы, Стивен успел добрых пять раз поменять мнение и наконец утвердился в мысли, что злодей — не кто иной, как старший сын баронета, убитого еще на первой странице. Как же он был посрамлен, когда оказалось, что на протяжении двухсот страниц публику держали в напряжении козни чудаковатого и совершенно безобидного с виду ученого-изобретателя!
Когда же Патрисия уставала читать, Стивен отправлялся плавать. Погода стояла прекрасная, и вода так прогрелась, что даже Патрисия частенько не выдерживала и, несмотря на беспокойство Стивена, не повредит ли это ребенку, тоже купалась.
Стивен собирался свозить ее познакомиться с отцом и Эллис. Однако мачеха по телефону попросила его отложить встречу на несколько дней. Ее мужа уже перевели из реанимации в обычную палату, и он, капризный, как все выздоравливающие, заявил, что наотрез отказывается знакомиться с будущей невесткой в больнице. Вот вернется домой — тогда пожалуйста, милости просим. А пока лучше подождать.
Еще молодые люди разговаривали. Очень много. К радости Патрисии, ей удалось выполнить свой план: теперь Стивен много и охотно делился с ней воспоминаниями о детстве и юности, рассказывал о родителях, о друзьях, о давно забытых мечтах и планах. В Патрисии он обрел великолепную слушательницу — если она и перебивала, то всегда к месту, и прекрасно чувствовала, когда лучше помолчать, а когда перевести разговор на другую тему вовремя заданным вопросом.
А что еще им оставалось, кроме как разговаривать? Наложенное Патрисией «вето» на секс незыблемой стеной стояло на пути к другим, менее целомудренным занятиям, столь естественным для двух молодых и по уши влюбленных друг в друга людей. Молодая женщина строго следила за соблюдением этого требования, выполнение которого, как и следовало ожидать, далось Стивену труднее всего остального. Постоянная близость к возлюбленной, особенно учитывая, что эта самая возлюбленная из-за жары носила минимум одежды, волновала его кровь с неистовой силой. С не меньшей силой в нем говорила ревность. При виде того, какие взоры бросают на темноволосую красавицу все мужчины в округе, он тихо бесился и как-то, не выдержав, потребовал, чтобы она, черт возьми, одевалась чуть скромнее. Патрисия расхохоталась и проигнорировала это требование.
Вот тут-то до Стивена и дошла страшная правда: кто знает, будет ли Патрисия еще когда-нибудь вести себя так же покорно, как раньше? Очень может быть, что и нет. И Стивен сам не знал, по душе ему это открытие или нет.
С другой стороны, он мог отплатить Патрисии той же монетой. За эти дни молодой человек, сменивший строгий деловой костюм на легкую футболку и джинсовые шорты, а зачастую обходившийся и без футболки, не раз ловил на себе томные женские взоры. И зеркало, демонстрируя отражение стройного загорелого красавца, недвусмысленно сообщало: такая жизнь идет Стивену на пользу. А главное — до чего же такая жизнь ему понравилась!
Как досадно будет возвращаться к привычному городскому образу жизни. А ведь придется.
Впрочем, возражал ему трезво мыслящий бизнесмен, живущий внутри него и привыкший решать любые проблемы оптимальным способом, так ли уж придется? Обязательно ли, чтобы жизнь вернулась на круги своя? Тем более что сейчас и так грядут перемены. Почему бы по такому поводу просто-напросто не сделать эти перемены чуть кардинальнее, нежели он собирался прежде? Он ведь богат и очень неглуп. Вполне сумеет организовать работу центрального офиса так, чтобы переложить больше ответственности на подчиненных и высвободить больше времени для себя. Можно будет часто ездить в похожие места. Хотя… а так ли уж обязательно жить в Лондоне? Нельзя ли устроиться как-то иначе?
