— Я не вынесу этого ожидания, — пробормотала Эвелин с болью в голосе.
— Уверена, что еще немного… — Аврора замерла на полуслове, устремив взгляд на высокого, черноволосого мужчину, идущего к ним по коридору.
Дон Лаудри! Она не могла поверить в то, что у него хватило наглости показаться здесь. Но когда он подошел ближе и их глаза встретились, сердце Авроры тревожно сжалось.
— Я только что узнал, — мрачно сказал Дон. — Как он там?
— Дон… о, Дон! — Эвелин вскочила на ноги и бросилась в объятия брата. — Я так рада видеть тебя. Это ужасно!
— Все будет хорошо, Эвелин. — Он успокаивающе обнял ее.
При виде того, с каким облегчением Эвелин прильнула к его груди, Аврора почувствовала, что ее наполняет нестерпимая мука. На мгновение, всего на одно мгновение ей захотелось оказаться на месте Эвелин в его объятиях, прижаться к нему, почерпнуть от него силы. Ее бросило в дрожь от такой постыдной слабости. Ведь это был человек, доведший ее отца до сердечного приступа. Она ненавидит его, она должна его ненавидеть.
Дон повернул голову и заметил странный блеск в глазах Авроры.
— С тобой все в порядке?
Прозвучавшая в его голосе забота чуть было не послужила для нее последней каплей. Чтобы не расплакаться, Аврора резко отвернулась. Если бы только Дон действительно был таким же нежным и внимательным, каким хотел казаться. Сможет ли она заставить себя забыть про желание, которое он в ней разбудил, забыть про то, что она его любит.
Не услышав от нее ответа, он нахмурился.
— Доктора сообщили что-нибудь о состоянии Уилфреда? — спросил он с беспокойством.
Аврора отрицательно покачала головой.
— Они не сказали нам ничего.
Ее голос звучал отстраненно-вежливо. На самом деле ей хотелось крикнуть, что это он во всем виноват, чтобы он убирался ко всем чертям, но ради Эвелин она заставила себя сохранять внешние приличия.
— Он слишком много работал, — проговорила Эвелин в наступившем молчании. — Я должна была заставить его остановиться, настоять на том, чтобы он бросил дела до тех пор, пока ему не станет лучше.
— Ты не могла сделать большего, чем сделала, Эвелин, Уилфред всегда поступает по-своему, — постарался успокоить ее Дон. — Даже если бы ты заперла дверь в его кабинет, он все равно нашел бы способ сломать ее.
Убитая горем женщина попыталась улыбнуться.
— Все равно, я должна была сделать так, как ты предлагал, и увезти его отдохнуть.
О, Дон вел умную игру, мрачно подумала Аврора. Прикидывался заботливым, предлагал уехать отдохнуть, прислал свою секретаршу. Неудивительно, что Эвелин обманулась. Ведь даже сейчас, когда она сама наконец узнала правду, ей трудно было поверить, что он может быть таким расчетливым, таким жестоким.
Позади них открылась дверь, из которой вышел врач.
— Миссис Годар?
— Да? — Эвелин прижалась к Дону, глаза ее были полны отчаяния. — Как там? С моим мужем все в порядке?
Доктор утвердительно кивнул.
— Мы продержим его в больнице пару дней — надо будет сделать некоторые анализы, но я совершенно уверен, что мистер Годар страдает всего-навсего от хронического переутомления, осложненного высоким артериальным давлением.
На глазах Эвелин выступили слезы облегчения.
— Могу я его видеть?
Доктор помедлил.
— Хорошо, но всего на несколько минут. Он нуждается в отдыхе и покое. Ему необходимо избегать волнений.
Эвелин понимающе кивнула и, улыбнувшись дрожащими губами Дону, вошла в палату мужа.
— Слава богу, — сказал Дон, когда врач оставил их вдвоем.
Аврора же не могла произнести ни слова. Она слишком обрадовалась тому, что с отцом все в порядке. В тот момент, когда появился врач, она ожидала самого худшего. С удивительной яркостью перед ней всплыли воспоминания о смерти матери.
— Аврора, — Дон обнял ее одной рукой и попытался привлечь к себе, — ничего, родная, с ним все будет в порядке.
На мгновение ей захотелось прильнуть к нему. Желание это было так сильно, что все внутри нее как будто перевернулось. Но каким-то образом Аврора нашла в себе силы оттолкнуть Дона.
— Нет! — Голос ее сорвался. — Не прикасайся ко мне!
— Аврора? — В его взгляде появилось выражение крайнего удивления. — Я понимаю, что ты перенервничала, но теперь все хорошо.
— Нет, не все хорошо! — оборвала она его, сверкая глазами. — Между нами никогда не будет все хорошо. Это все твоя вина! Именно ты виновен в болезни моего отца! Ты ответствен за…
— Аврора, ты не сознаешь, что говоришь. — Он недоуменно потряс головой.
— Наоборот, прекрасно сознаю, — прошипела она, кипя от ярости. Все ее страхи, гнев и смятение — все вырвалось наружу в одной яростной тираде. — Если ты думаешь, что мне достаточно одну ночь провести в твоих объятиях, чтобы не видеть нечестную игру, то сильно ошибаешься. Это ничего не значит! Я ненавижу тебя, Дон Лаудри. Ненавижу и презираю. Ты обманывал моего отца. Выманил у него деньги и землю, довел его почти до смерти.
С каждым ее словом лицо Дона становилось все мрачнее.
— И ты действительно веришь в то, что говоришь?
— Я не просто верю — я знаю, что это правда.
— Понятно. — Его взгляд скользнул по ее лицу, остановившись на губах, и она не смогла сдержать дрожи в теле. — Тогда нам больше не о чем разговаривать.
Его тон был спокоен, но слова подействовали на Аврору как удар хлыста. Дон повернулся и пошел прочь.
И пожалуйста, упрямо подумала Аврора, смотря ему вслед. И пожалуйста.
Только почему она чувствовала себя так, будто сердце ее разрывается пополам.
Когда Эвелин и Аврора вернулись домой, было уже темно. Покинув больницу, они заехали к Киту, собираясь сообщить ему хорошие новости об Уилфреде, но того на месте не оказалось.
Но как только такси остановилось возле дома, откуда-то сбоку появилась темная фигура и устремилась к ним. Сердце Авроры бешено забилось, сперва она подумала, что сейчас увидит Дона, но оказалось, что это Кит.
— Как он? — Его лицо было искажено горем. — Я не мог приехать в больницу, чувствовал себя чертовски виноватым, слишком боялся.
— О, Кит! — Аврора обняла брата. — С отцом все в порядке. Ничего такого, чего нельзя было бы вылечить покоем и отдыхом.
Она чувствовала, как тело ее брата содрогается, словно он пытался сдержать рвущиеся наружу рыдания.
— Войди в дом, Кит, — сказала Эвелин, по-дружески положив руку ему на плечо. — Мне кажется, нам не помешает выпить чего-нибудь крепкого.
Он кивнул.
Первое, что бросилось им в глаза, когда они вошли, была дверь в кабинет Уилфреда, которую второпях оставили открытой. Настольная лампа, которой тот пользовался и ночью и днем, все еще горела, вокруг были разбросаны листы бумаги. По всему было видно, что дом покидали в спешке.
