— Нет, не желаю. Мы с Полой, очевидно, так низко пали в ваших глазах, что какие-то деловые отношения между Клинтоном и д'Арманом будут весьма напряженными. Да и Йенсены, думаю, не согласятся с этим, когда узнают правду. Нет, Жак, для всех, имеющих к этому отношение, будет лучше, если мы с Полой, как и собирались, завтра уедем.
Жак скованно раскланялся и вышел.
— Том, — начала Пола, — мы устали, понервничали…
— Утром мы летим в Лос-Анджелес, — сухо сказал Клинтон. Когда он уходил в спальню, она увидела его лицо, усталое и мрачное.
— Ты не можешь этого сделать! — Пола швырнула халат в стенной шкаф и повернулась к Тому. — Нельзя отказываться от его предложения. В этом был смысл… всего!
— Да, это так, в этом был смысл всего. — Он порывисто сорвал с себя одежду и бросил ее на стул. — Я думал, что уже излечился и больше не гарцую по жизни в шорах, но вот я опять делаю то же самое.
— Что? — Хотела бы она понять, о чем он толкует.
— Не беспокойся, Пола, — отрывисто бросил Том. — Это моя проблема, а не твоя.
— Но как насчет твоих… планов?
— Найду другой способ. — Он залез под покрывало и лег, повернувшись к ней спиной.
Пола нерешительно присела на постель. Том сердится на нее или на Жака или на обоих сразу? Он проявил гораздо большую снисходительность, чем от него возможно было ожидать, даже не стал винить ее за всю ту кашу, что она заварила.
Она залезла в постель и робко пристроилась рядом с любимым человеком. Клинтон никогда не производил впечатления упрямца, поэтому-то и трудно понять, почему он сейчас отказывается от возможности спасти свою компанию. Все, что требуется от него, — поступиться своей гордыней. Так, может быть, он зол на самого себя?
Есть еще одно подозрение: а вдруг еще только разыгрывается гамбит Клинтона? И вся шахматная партия впереди. Игроку, казалось бы, объявлен шах, а тот держит в голове вариант на выигрыш, ведь бывает и так? Может, Тому выгоднее, чтобы партнер сыграл по его правилам? Пойди разберись! Трудно сложить мозаику, когда располагаешь лишь половиной деталей!
За этими мыслями и настиг ее сон.
Проснулась, ощущая себя потерянной и одинокой, такое чувство она испытывала маленькой девочкой, когда за окном лил безнадежно серый дождь и казалось, что печаль разлита в самом воздухе.
Откуда же нынешняя печаль? Ах, да, они уезжают. С поражением возвращаются домой. Безумное приключение подходит к концу, и для нее это означает возврат к пылесосам и натирке паркета.
Все приключения недели воспринимались большей реальностью, нежели события минувшей ночи. Спустя полчаса, приняв душ и одевшись, она вышла из комнаты.
Мари вытирала пыль со стола.
— Кофе?
— Да, спасибо. Вы видели мистера Клинтона? — Пола прошла за экономкой в кухню.
— Да. Они совещаются с месье д'Арманом. Если не возражаете, я подожду с завтраком, пока они не закончат. — Мари налила кофе в изящную фарфоровую чашечку.
— Хорошо. — Пола вернулась в гостиную и села.
Деловые партнеры совещаются. Говорить они могут только об одном… Хоть Клинтон и клялся накануне, что не желает иметь ничего общего с французом, но бизнес, оказывается, соединяет там, где эмоции разъединяют.
Снова игра, с горечью подумала Пола, опершись подбородком на ладонь. Все заранее спланировано и детально продумано. А она всего лишь пешка на шахматной доске. Пусть бы и так. Это можно еще пережить. Трагедия состоит в том, что Пола Уорд влюблена в игрока, легко жертвующего пешкой ради выигрыша всей партии.
С ужасом думалось и о том, что скоро ей придется возвращаться к старому. По пятницам ее будет ждать еженедельная пытка. Придется, видимо, попросить Салли поменяться с ней дежурствами. Какой-никакой, а выход из положения.
Впрочем, разве этим усмирить боль в сердце? И ощущение одиночества? После драмы, связанной с Микки, следовало быть поосмотрительнее и не доверяться очередному игроку.
Да разве одна Пола испытывает сейчас болезненное ощущение потери? А каково Симоне?
Со стороны могло показаться, что у этой элегантной блондинки все благополучно. На самом же деле женщина потеряла даже больше, чем Пола: мужа, дом, семью, — все, чему посвятила почти двадцать лет своей жизни. Почему мужчины так безрассудны?
Прошел час, а непримиримые партнеры все не появлялись. Когда же оба вошли в гостиную, желудок у Полы давал о себе знать сердитым ворчанием. Как ни странно, у обоих мужчин был довольный вид. Они напоминали пару котов, которым перепало сметаны до конца их жизни.
— Хорошие новости? — не без раздражения поинтересовалась женщина.
Клинтон кивнул.
— Мы пришли к соглашению, которое, по-моему, удовлетворяет обоих.
— Просто удивительно, — призналась Пола, — вчера вечером вы оба были такими непреклонными…
— Разделяю ваше удивление — я сам, скажу вам, поражен тем, как может изменить мнение одна ночь раздумий. — Д'Арман пригласил их на террасу, где Мари накрыла к завтраку стол.
У мисс Уорд тоже была ночь раздумий, что, впрочем, ни на йоту не прибавило оптимизма. Их странное внезапное единение настораживало. Так и хотелось столкнуть головами этих беспринципных миролюбцев. Но она взяла себя в руки и со спокойным видом уселась за стол.
Стряпня Мари оказалась изумительной; все трое, проголодавшись, уплетали за обе щеки тонкие блинчики с начинкой из фруктов и сыра.
Со стороны посмотреть — собрались за трапезой трое близких людей. Но это же не так! Неужели мужчины забыли остроту вчерашней размолвки? И Клинтон тоже хорош — его благородное поведение накануне вечером не больше чем уловка игрока…
Но как бы там ни было, нужно заняться и решением практических, чисто бытовых вопросов.
— Так мы уезжаем сегодня? — холодно спросила она у Клинтона.
— Надеюсь, вы погостите по крайней мере до завтра, — сказал Жак.
Том отхлебнул глоток кофе и отставил чашку.
— На всякий случай позвоню в авиакомпанию. — Он извинился и вышел, оставив их вдвоем.
Д'Арман отложил в сторону салфетку и задумчиво посмотрел на молодую женщину.
— Знаете, это благодаря вам все разрешилось так успешно.
— Мне? — изумленно переспросила Пола.
Тот кивнул.
— То, что вы вчера вечером сказали о Симоне… я… ну, я никогда не думал, что она может сомневаться в моей любви. Мой отец был очень строг с домашними, а мать это одобряла. Мне даже в голову не приходило, насколько эгоистично мое поведение. Да, я считал, что Симона должна всецело посвятить себя только мне, и видел в ее желании отстоять свободу личности лишь попытку разрушить семейные устои.
