А это давалось ей нелегко. Она чувствовала себя, как школьник на выпускном экзамене, к которому экзаменатор питает едва ли не врожденную и плохо мотивированную ненависть. До ненависти, конечно, дело не дошло, но в воздухе висело легкое напряжение, как летом перед грозой. С грозой проще — электричество, чистая физика…
Они приехали в одиннадцать утра. К обеду Тим, по крайней мере, перестал играть в человека-невидимку (естественно, человеком-невидимкой была Карен) и начал поглядывать на нее не искоса и не украдкой. Но взгляды все же были в основном исподлобья.
Если бы он ревновал Йена к ней, было бы проще. Она ведь взрослый, самостоятельный человек, и ей нужно от Йена совсем немного внимания, только чтобы не чувствовать себя здесь лишней. А если он хочет посвятить время сыну, то пожалуйста, сколько угодно…
Но Йен испытывал рядом с Тимом некоторую неловкость, и Карен чувствовала это.
А еще она чувствовала, что на самом деле причина его ревности — в его матери.
Вот уж для кого основной недостаток Карен заключается в том, что она не Кэрол Рэндом, так это для Тима. Самый главный, достаточный, чтобы стать основанием для нелюбви. И никакие ее достоинства не в состоянии его перечеркнуть.
К вечеру она удостоилась разговора с Тимом.
Йен задержался с матерью в столовой. Карен поднялась наверх, в спальню, которую делила с Йеном. Прошедший день очень ее утомил — принес больше переживаний, чем ей хотелось бы. Карен от души порадовалась возможности безнаказанно растянуться на огромной постели. Разумеется, огромной по сравнению с ее собственной скромной кроватью. Она перевернулась на бок и прижалась щекой к прохладному вискозному покрывалу. Йен ведь не обидится, если она чуть-чуть вздремнет…
Негромкий стук в дверь вытянул ее из объятий сна.
— Да? — Карен села на кровати. Дело обстоит хуже, чем она думала: голова совершенно отказывается соображать.
На пороге стоял Тим.
— Вы любите собирать пазлы? — строго спросил он.
«Вот смотри, это же чистой воды провокация, у него наверняка готова следующая реплика: „А мама любила!“» — предположил внутренний голос.
— Люблю. А что?
— Папа и бабушка разговаривают о чем-то. Попросили меня чем-нибудь вас развлечь, — поставил ее в известность Тим.
— Ага. Понятно. А ты можешь обращаться ко мне на ты?
— Попробую, — смутился Тим.
— Вот и славно. Так что насчет пазлов?
— Ну… У меня их много. Хочешь, принесу?
— Давай тащи.
Тим умчался. Надо же, такой серьезный — а бегает шустро, как и все мальчишки. Гораздо больше, чем собирать пазлы, Карен хотелось бы просто поболтать с ним — узнать, есть ли у него друзья, какие предметы ему больше всего нравятся в школе, о чем он мечтает и кем хочет стать… Да что там, всегда найдется множество важных вопросов, которые стоит обсудить с человеком.
Но интуиция подсказывала, что без пазлов не обойтись. Вот так сразу он ее не подпустит к своему хрупкому и драгоценному внутреннему миру.
Карен сползла с кровати и устроилась на полу. Ясное дело, заниматься приведением хаоса в гармонию лучше на твердой поверхности. Гармонии нужна опора.
Тим принес четыре больших коробки с головоломками. На одной картинке изображался огромный многомачтовый парусник в лазурном море, на другой — средневековый замок с изящными, будто игрушечными, башенками. На третьей — дракон с расправленными крыльями, извергающий пламя. На четвертой — рыцарь в полном боевом облачении.
— Это перед турниром, — пояснил Тим.
— Он тебе нравится больше всего?
— Да. Я хочу вырасти таким же.
— Большим и сильным?
— Да. И красивым. И побеждать зло.
— Здорово. Пусть у тебя получится. Только есть проблема: я никогда ни с кем не собирала головоломки. Не представляю, как можно делать это в четыре руки.
— Тогда давай кто быстрее?
— Давай!
Карен бессовестно опередила Тима. Интуиция говорила, что простые приемы типа поддавков с ним тоже не сработают: сочтет за лицемерие или обидится. Она оказалась права: он вошел в азарт, кипятился, но, понимая, что все честно, возражений не имел.
Она получала истинное удовольствие от этого нехитрого занятия. Ей так давно не хотелось собирать головоломки, а теперь…
И она никогда раньше не играла с детьми. Странно. Это же так интересно!
— А ты собираешься за папу замуж? — вдруг поинтересовался Тим. — Ты не думай, я просто спрашиваю.
Карен на секунду забыла дышать.
Он смотрел на нее вопросительно, не требовательно, не умоляюще, не враждебно. Но было видно, что ее ответ для него очень важен.
— Мы знакомы совсем недавно и еще не разговаривали об этом, — медленно, взвешенно проговорила Карен.
— Но вообще ты была бы не против? — продолжал допытываться Тим.
Карен вздохнула. Заговорщически огляделась по сторонам: мол, некому ли подслушать. Приложила ладонь ко рту и шепнула:
— Ну, если честно, то, наверное, не против… Только это большая тайна!
Тим кивнул. Очень серьезно сказал:
— Я так и предполагал. — И добавил, тоже шепотом: — Не бойся, я никому не скажу.
Карен потрепала его по волосам. На какое-то мгновение ей показалось, что он испугается и отпрянет. Но нет — он улыбнулся в ответ на ласку, и улыбнулся благодарно.
— А о чем разговаривают папа и бабушка? — полюбопытствовала Карен.
«О том, что ты ему не пара, — напомнил внутренний голос. — О чем же еще?»
— О тебе. Бабушка думает, что ты ненастоящая.
— То есть как это? — Такого поворота дел Карен совершенно не ожидала. Ведь миссис Рэндом вроде бы совершенно нормальная женщина…
— Ну, она решила, что папа тебя специально привез, чтобы ее успокоить, а так ты вовсе и не… его девушка.
— А такое было? — поразилась Карен.
— Ну не то чтобы… Ну, в общем, да. Ты лучше у них спроси, а то я расскажу, а они рассердятся. Я и так, наверное, рассказал слишком много. — Тим заметно расстроился, ощутив ответственность за свой длинный язык.
— Не переживай, я тебя не выдам. Я как-нибудь аккуратненько узнаю, — успокоила она мальчугана. С каждой минутой он нравился ей все больше и больше.
— Хорошо, — кивнул Тим. — И вот еще что… На всякий случай… ну, я тоже не против.
Тим убежал раньше, чем Карен сообразила, о чем он. Она хихикнула. Осталось только поймать и уговорить Йена…
Безумно хотелось спать. Еще больше хотелось спуститься вниз и послушать, о чем говорят Йен и его мать. Ненастоящая… Ха! Как бы не так!
Карен долго уговаривала себя: мол, подслушивать гадко, низко и некрасиво. И вообще не занятие для взрослой барышни. Страшно представить, что о ней подумают, если узнают…
