Кристин замерла. Она иногда, одинокими ночами, когда где-то рядом бушевало море, представляла, как однажды Эрик приедет и заберет ее домой. Сколько сценариев она прокручивала в голове: от надменного отказа до трепетного «да». И вот этот день пришел, а она не знает, что сказать!
– Не торопись. – Эрик словно чувствовал ее состояние. – Можно, я сначала расскажу тебе одну историю?
Кристин еле заметно кивнула.
– Жил один молодой человек, который влюбился в гордую и богатую красавицу. Но она презрительно отвергла его. И тогда этот молодой человек начал усердно работать, чтобы добиться своей мечты. Прошло много лет. И вот однажды он почти силой заставил красавицу выйти за него. Он хотел не только доказать всему свету, чего он стоит, но и отомстить гордячке, которая его отвергла. Но перед ним оказалась вовсе не ледяная скульптура, а милая и нежная женщина, любящая мать и прекрасная жена. Он вдруг понял, как сильно ошибся, пытаясь заставить эту женщину быть его женой. Он понял, что, только полюбив ее, он сможет получить ее душу, ее сердце. Каждый день он открывал для себя все новые черты, и все эти черты становились милы ему. И вот однажды она сказала: «Я люблю тебя», – и это был самый счастливый день в его жизни. А потом он забыл о том, как тяжело было им обоим научиться любить друг друга, он решил, что эта любовь ничего не стоит, что ее можно предать.
Эрик замолчал, пытаясь справиться с волнением. Он бросил быстрый взгляд на Кристин и увидел напряженное внимание в ее лице. Эрик понял, что она не только слушает его, но и слышит.
– И когда первые тучи появились на их безоблачном горизонте, он сразу же сдался и опустил руки. Он даже не подумал о том, что она может быть невиновна. Ледяная красавица вновь оживилась в его памяти и вытеснила любимую женщину. Всего один вечер длилось это затмение, но даже за столь короткий миг он сумел все потерять. Она исчезла. Он спрашивал у всех, где она, но никто не знал… Он не знал, что делать и у кого просить совета. Он почти опустил руки. И тут упрямство проснулось в нем. Он сказал себе: «Если ты ее действительно любишь, если твои чувства не пустые слова, иди за ней, ищи ее. Сердце приведет тебя к ней». Он послушался голоса сердца и нашел ее. А теперь пусть она скажет, правду ли тогда написала, вернется ли она к нему?
Кристин подняла глаза и улыбнулась. Она молча приложила руку Эрика к своему сердцу.
– Разве оно тебе ничего не говорит? – спросила она.
Эрик улыбнулся в ответ и подхватил ее на руки.
– Я люблю тебя и всегда буду любить. Ты моя половинка, и я не могу жить без тебя.
Он нежно, трепетно, словно в первый раз, поцеловал Кристин. И она ответила на этот поцелуй.
– Ну, Робби, можешь начинать переносить свои вещи! – крикнул он. – Твоя мама сдалась.
– А я никогда и не начинала военных действий! – улыбнувшись, ответила Кристин.
– А кто уехал?
– Нужно же мне было как-то тебя расшевелить! Между прочим, почему это Робби называет тебя папой?
– Я предложил ему это. Но, если ты против, мы можем забыть об этой договоренности.
Кристин улыбнулась и покачала головой.
– Мне все равно, как вы друг друга называете, главное, чтобы вы были со мной.
– Кстати, к вопросу о неясностях. Кто это маленькая? Вы что, завели щенка? Я помню, Робби очень хотел собаку.
Кристин улыбнулась, и румянец покрыл ее щеки.
– Очень хорошо, что ты меня нашел сейчас, – пробормотала она. – Ты ничего не замечаешь?
Она отошла на несколько шагов и сбросила шаль.
– Я так ослеплен твой красотой, что не способен ничего заметить!
– Странно, а уже должен бы! Во всяком случае, я уже вижу.
– Кристин, не тяни!
– Эрик Маккилдон, в сентябре вы станете отцом.
Он удивленно посмотрел на Кристин, не в силах осознать новость. Увидев выражение его лица, Кристин весело рассмеялась.
– Для мужчины это всегда шок, – прокомментировала она.
– И ты хотела от меня спрятаться, когда у тебя под сердцем мой ребенок?! – возмущенно спросил Эрик.
– Когда мы с тобой поссорились в ту роковую пятницу, я еще не знала, что беременна. Это выяснилось позже.
– И все равно! Как ты могла уехать – с моим ребенком?! Придется мне теперь никогда не разлучаться с тобой.
Кристин улыбнулась, но ее улыбка тут же погасла.
– Если бы ты не прислал мне тогда документы на развод, я бы никуда не уехала.
Эрик отвернулся.
– Прости. Может быть, это прозвучит глупо, но я так сильно тебя люблю, что не могу даже допустить мысли, что ты была с другим! Я просто сошел с ума, Кристин.
– А сейчас ты так не думаешь?
– Уже в субботу я стоял под дверью твоего дома, надеясь уговорить тебя вернуться. Я остыл, пришел в себя и понял, что ты не могла мне изменить.
– Почему же?
– Потому что ты любишь меня. Я же видел это в твоих глазах, в твоей улыбке, в твоих ласках! – Эрик подошел к Кристин и нежно провел рукой по ее лицу. – Нет, я тебя больше никогда не отпущу! Теперь я буду верить только тому, что говорит мне сердце.
– И что же оно говорит? – нежно спросила Кристин.
– Оно говорит, что мы будем счастливы вместе до конца наших дней! Кстати, как мы назовем нашу девочку?
– С чего ты взял, что это девочка?
– А ты еще не знаешь? Ты не делала ультразвуковое исследование?
– Еще ничего не видно, Эрик!
– А я чувствую, что это девочка. В конце концов, это же зависело от меня!
– О боже! Объясни мне, почему вы с Робби так уверены, что будет девочка? – требовала Кристин.
Эрик подхватил ее чемоданы и поставил в багажник.
– Потому что мы с Робби не хотим делить тебя еще с одним мужчиной. Так как мы ее назовем?
Кристин оглянулась на церковь, которую последние закатные лучи окрасили в золотистые и розовые тона. Затаив дыхание, Кристин смотрела, как на глазах молодеет храм. Она улыбнулась и сказала:
– Мы назовем ее Мэри.
Кристин, с трудом сдерживая смех, смотрела на то, как Эрик пытается укачать дочку, напевая ей хиты Фредди Меркьюри. Но, к ее удивлению, малышка быстро успокоилась и уснула. Впрочем, только на руках у отца Мэри не капризничала.
– Она будет папиной дочкой, – прошептала Кристин, обнимая мужа за талию и кладя подбородок на его плечо.
– Это плохо или хорошо? – тоже шепотом спросил Эрик.
– Я папина дочка и не могу сказать, что мне это мешает.
– Тогда договорились. – Эрик осторожно поцеловал жену. – Как ты думаешь, Робби не ревнует нас к Мэри?
– Брось, он и сам от нее без ума. И потом, сейчас у него начали налаживаться отношения с Адамом. Его голова забита другим! А насчет ревности… Робби не только отличный сын, но и прекрасный брат. Готова спорить, когда Мэри будет шестнадцать, Робби начнет кулаками отваживать от сестры всех кавалеров.
