— А Марк? — осторожно спросила Соренза.
— Врачи, которых привез с собой его отец, говорят, что есть надежда на выздоровление. Но все будет зависеть от результатов обследования, которое можно провести только в Штатах. Соренза… — Голос Николаса стал бархатным.
— Его отец? — прервала она его. Она не должна таять от его нежных интонаций, только не сейчас! — Выходит, кроме жены там есть и еще родственники?
— Конечно. И даже кое-кто из друзей. А что, что-нибудь не так? — встревожился он.
Все не так!
— Не так? — переспросила Соренза. — Нет, все в порядке, — солгала она.
— Я не верю тебе, но мне пора идти. Береги себя, любимая. До послезавтра. Я люблю тебя.
— А я — тебя.
Хоть это было правдой. Почему всегда случается так, что самый близкий человек ранит тебя сильнее всех? Соренза закрыла глаза. Интересно, Ник тоже причинит ей боль? Что до нее, то она уже обидела его в день отъезда.
Соренза вспомнила, как когда-то тряслась над каждым своим словом, опасаясь обидеть или разозлить Саймона. Но Николас — не Саймон. Он поймет ее, если действительно любит.
Боже, как ей хотелось верить в это! Но для этого в их отношениях не должно остаться недоговоренности.
Хватит ли ей смелости спросить про брюнетку, глядя ему в глаза? Соренза искренне надеялась, что да. Ей совершенно не хотелось разочаровываться в себе, особенно после того, как впервые в жизни ей начала нравиться женщина, глядящая на нее из зеркала.
Соренза приехала в аэропорт очень рано, не потому что так запланировала, а потому, что всей душой рвалась туда.
После работы примчавшись домой, она стала лихорадочно выбирать туалет. Завалив кровать платьями и костюмами, она одевалась, вертелась перед зеркалом и с недовольным видом раздевалась.
В результате Соренза надела темно-синие обтягивающие брюки и белую блузку без рукавов. Довольно скромный, но в сочетании с синими лодочками на низком каблуке наряд смотрелся стильно. В нем был какой-то шик, какая-то элегантная небрежность, что делало молодую женщину необыкновенно привлекательной.
Самолет приземлился минута в минуту, и сердце Сорензы забилось словно птица в клетке. Ее взор был устремлен туда, откуда должен был появиться Николас, и она не видела, сколько мужчин окидывают ее заинтересованным взглядом. Их всего мужского населения планеты Сорензе нужен был лишь один.
И вскоре она увидела его — высокого, невероятно красивого и уверенного в себе, несмотря на усталость во взгляде и во всех движениях. И этому мужчине я раскрыла свою душу? — потрясенно думала Соренза. Да как я решилась на такое? Ему же нет равных в мире!
Николас помахал ей рукой и одарил одной из своих ослепительных улыбок, против которых она не могла устоять.
— Привет. — Он подошел к ней, обнял, а затем, наклонившись, прижался губами к ее губам.
Знакомый аромат защекотал ноздри Сорензы. Поцелуй длился всего минуту, но, когда Николас отпустил ее, все тело Сорензы трепетало. Убирая прядь волос с ее лица, он произнес:
— Ты безумно красива.
— «Безумно» — это, наверное, слишком сильно сказано, — улыбнулась она. — Я согласна и на просто «красива».
Он взял в ладони ее лицо, как будто не мог не прикоснуться к ней, и, глядя в глаза, сказал:
— Я мечтал о тебе каждую ночь. Но наяву ты выглядишь еще лучше.
Ник, о, Ник, я так не хотела влюбляться в тебя! Но как сказать «нет» своему сердцу? — вздохнула Соренза и, бросив взгляд на снующих вокруг людей, тихо попросила:
— Пойдем.
Он внимательно посмотрел на нее и, ничего не ответив, нашел ее руку и сжал в своей ладони.
Когда они вышли, выяснилось, что небо то и дело рассекают вспышки молний и откуда-то издалека доносятся раскаты грома. Первые крупные капли дождя упали на землю из набухшего черными тучами неба. Когда они сели в такси, которое поймал Николас, оба оказались мокрыми с головы до ног.
— Черт, — пробормотала Соренза, увидев, что ее блузка прилипла к телу и просвечивает насквозь.
Николас обнял ее, мокрую, дрожащую от холода и внутреннего озноба, и спросил:
— Ну что во мне такого особенного, что я всегда приношу с собой гром и молнию?
Это было сказано явно в шутку. Но Соренза могла дать на это вполне серьезный ответ. Однако решила подождать с ним до тех пор, пока такси не затормозит перед ее домом и они не войдут в квартиру…
Явно почуяв неладное, Николас взял Сорензу за плечи, едва они переступили порог, и, пристально глядя ей в глаза, спросил глубоким грудным голосом:
— Ну, что случилось? Предполагалось, что это будет великим радостным воссоединением, а не драмой.
Соренза задрожала, не зная, с чего начать.
— Ты действительно думал обо мне? — затаив дыхание, произнесла она.
— Конечно. — Он посмотрел на нее своими удивительными серо-зелеными глазами. — Но если бы я раньше увидел тебя в этой мокрой блузке, то мне пришлось бы гораздо тяжелее.
Николас дотронулся до ее подбородка и поцеловал в кончик носа.
— Ну, давай выкладывай, — потребовал он.
Никаких обвинений. Надо просто спросить.
— Я видела тебя в выпуске новостей! — неожиданно для себя выпалила Соренза.
— Что?
Николас собирался услышать что угодно, но только не это.
— В выпуске новостей, — повторила она. — Показывали, как ты помогаешь вытаскивать какого-то старика из-под развалин дома.
— Да если бы я знал, — усмехнулся он, — то послал бы тебе воздушный поцелуй!
Его слова взбесили Сорензу.
— Ты и так занялся потом чем-то вроде этого. — Она подняла брови, вопросительно глядя на явно обескураженного Николаса.
— Чем-то вроде этого? — озадаченно повторил он.
— Чем-то вроде поцелуев, — процедила она.
— Соренза, прости меня, но я правда не понимаю, что ты имеешь в виду.
Интересно, это плохой или хороший знак? — размышляла Соренза, когда Николас, нахмурив брови, спросил с нотками нетерпения в голосе:
— Мы можем ходить вокруг да около всю ночь. Лучше скажи прямо, что тебя беспокоит, и покончим с этим.
— Ты и твоя красотка! — выкрикнула она и мысленно обругала себя. Это было совсем не то, что она собиралась говорить.
Его взгляд посветлел.
— Ты хочешь сказать, что Кристи тоже попала в кадр? Да?
Значит, дебелую девицу зовут Кристи. Мерзкое имя, решила Соренза, хотя всего секунду назад ей так наверняка не казалось.
— Не просто в кадр, — отчеканила она. — Вы целовались.
Их взгляды встретились. И Соренза от досады закусила губу. Лицо Николаса было абсолютно непроницаемым.
— Почему ты назвала ее моей красоткой? — спросил он после долгого молчания, во время которого был слышен лишь стук дождя за окном.
