Оба оглядывались, но Криса нигде не было видно.
– Ты же сказал, что он придет!
– Он и вправду собирался!
– О боже мой… – стонала Лиза и вновь начинала лихорадочно высматривать Криса в толпе.
– Вы что, не можете ехать быстрее?! – яростно.
– Мистер, вы разве не видите, что здесь пробка? – язвительно.
– Далеко отсюда до Восемнадцатой авеню?! – взволнованно.
– Да нет, пара кварталов…
– И на этом спасибо! Вот, держите!
– Эй, сдачу возьмите! Нет?! – восторженно. – Счастливо, мистер!
Танцы танцами, но на скорость Крис не бегал тысячу лет. Сложно. Тем более – с букетом орхидей в руках.
– Пары, пожалуйста, на сцену! – Голос, немного искаженный микрофоном, словно из-за ватной стены.
– Лорин, быстрее!
– Да!
Господи, помоги мне! Только бы Крис пришел! Я буду танцевать так, как не танцевала никогда!
– Вперед, Бен! Бенджи, держи себя в руках. Ты же мужчина!
И ослепительный свет прожекторов. Зала почти не видно.
Он должен быть там! Он увидит меня!
Участвовали двадцать семь пар: отборочный тур был жестким. Программа конкурса была насыщенной: латиноамериканские и европейские танцы, а в финале – подготовленная заранее композиция.
Лорин стояла в цепком, придирчивом электрическом свете. Она была великолепна в платье огненного цвета, силуэтом напоминающем то ли язык пламени, то ли какой-то экзотический цветок. Лорин надела его впервые.
Для победы. И для него.
Крис влетел в фойе… и понял, что опоздал. Всей душой он ненавидел опаздывать.
Тем более – если это вопрос жизни и смерти!
У него спросили пригласительный билет, его, конечно, не оказалось, и пришлось еще задержаться у кассы.
Крис поднялся на второй этаж, чтобы войти в зал, где ряды располагались амфитеатром вокруг круглой сцены. Темнота. Оглушительная музыка, мгновенно заполняющая сознание. Жесткий свет прожекторов. Много пар внизу, ярких и прекрасных, как райские птицы.
И она – быстрая, совершенная. Притягательная. Пламенная.
Моя возлюбленная! Каким же я был идиотом! Да я буду драться за нее с кем угодно…
Крис буквально ощупью нашел себе место в последнем ряду.
Латиноамериканские танцы Лорин любила всегда – зажигательные, страстные, энергичные, полные жизни и всего того, что стоит в жизни любить.
Жаль, что баллы не озвучивают…
Джайф и фокстрот – и совсем другая атмосфера, веет прелестью ушедших лет, летним вечерним воздухом и наивным ожиданием праздника.
Лорин и Бенджи двигались слаженно и красиво, как одно существо – гармоничное, пластичное, сильное и страстное. Говорят, такое бывает только у танцоров-любовников на пике романтических чувств. Ну или у самых талантливых пар, которые много работали вместе.
Однако они пришли сюда не для того, чтобы поразить жюри и зрителей отточенностью движений и красотой своих тел.
– Помни о руках. Это твой козырь, – шепнул Бенджи в коротком перерыве. Танцевальные конкурсы часто превращались в марафоны, все об этом знали, но танцы – это страсть, для которой можно многим пожертвовать.
Лорин рассеянно кивнула.
– Да-да.
Лиза, Фрэнк, Эмили, папа и мама… Но где же Крис?!
Последний тур объявлен.
– Пошли скорее! – Лорин потянула своего партнера за руку. Ей нужны были эти несколько секунд, чтобы успеть увидеть в зале Криса.
Она задержалась на мгновение в тени, чтобы лучше видеть зрительный зал. Родители, подруги, Фрэнк – все сидят вместе, но Криса нет.
Криса нет?!
Сердце упало.
Это конец.
И откуда-то из глубин самого женского естества поднялась ярость.
Но ты не испортишь мой танец! Черт тебя побери, Крис Риш!
Пары ждали своей очереди на сцене за специально расставленными столиками. Согласно жеребьевке Бенджи и Лорин выступали четвертыми. Ждать недолго – каждый танец всего три минуты. Бенджи то и дело стонал:
– Это ужасно… Запоминаются только первые и последние… нас пропустят…
– Успокойся. Запоминаются первые, последние и лучшие. У нас все шансы. Если оба выложимся. Давай же!
Бенджи, по всему было видно, готовился или немедленно упасть в обморок, или исполнить великолепнейший танец.
– Следующая композиция – пары номер девятнадцать.
– Бенджи, давай!
– О-о-ох!
И зазвучала музыка. Лорин отказалась от всего: от своего тела, от осознания себя, от ощущений, которые давала реальность, от видения этого зала… Она отдала себя музыке и движению в ней.
Выбор мелодии, конечно, был заслугой Бенджи. Ее дикий ритм, звуки, вплетенные в музыкальную композицию, – все это разительно отличало пару Лорин и Бенджи от всех остальных. Крики птиц, оглушительный треск насекомых, шелест ночного ветра по влажной листве, отдаленный рык какого-то хищника – и бешеный бой барабанов, самозабвенный поток флейты, переливы каких-то клавишных…
Это была душа Африки, выраженная в звуке. В звуке и в движении. Лорин и Бенджи кружили, то почти сливаясь воедино, то расходясь, как смертные враги. Они рвано метались по сцене, при этом быстрой волной перетекая из одного положения в другое. И виделся то поединок двух хищников, то любовная игра каких-то крупных кошачьих, то отчаяние пойманной жертвы и торжество победителя, то непрочная покорность шаману заклятого им лесного духа.
Этот дикий, страстный, ослепительный, завораживающий танец заставил весь зал затаить дыхание. Казалось, что еще немного – и сердца начнут стучать в едином ритме, отбиваемом шаманскими тамтамами.
Крис до сих пор не знал, что это такое – танец как искусство, что значит танцевать по-настоящему, забывая себя и собой, своим телом, его движениями порождая что-то новое, прекрасное и неповторимое.
Крис никогда не видел Лорин в настоящем танце.
Она же безумно талантлива! И эта девушка любит меня… Господи, какое счастье! Спасибо, Господи!
Лорин танцевала неудержимо, стихийно, как язык пламени над костром в глухой ночной тьме. Она была испуганной, жаждущей, злой, зовущей, хрупкой, опасной… Крис был потрясен тем, что можно так точно передать оттенки чувств движениями тела. И тем не менее все, что он видел, было реальностью.
Бенджи был прав, когда говорил, что руки Лорин – это ее козырь. Они будто танцевали свой собственный танец, два сполоха ярких искр, взмывающие вверх, две быстрых струи в потоке, сплетающиеся друг с другом в нежной и чувственной игре. У Лорин была удивительная пластика, и все ее тело отвечало на зов музыки.
