— Моя «белокурая спутница» — хорошая подруга, и ничего больше. Она для тебя не опасна, потому что, к счастью, ее сердце принадлежит другому, — объяснил он, и Эдни поняла, что он заметил мелькнувшую в ее глазах ревность. Она улыбнулась, и он продолжал: — Но и при том, что я не признавался себе, что люблю тебя, я не мог допустить, чтобы мой кузен на прощанье целовал тебя.
— Я тоже, — засмеялась она.
— О, дорогая моя, как я тебя люблю! — выдохнул Сэвилл и поцеловали ее. — Ты хоть представляешь, что делаешь со мной? — прорычал Сэвилл. — Я все время теряю нить разговора.
— По-моему ты говорил о том… что боялся признаться себе, что любишь меня, — мечтательно прошептала она.
— Да, правильно, — улыбнулся он. — Я все время боролся со своим влечением к тебе. Но, как видишь, безрезультатно.
— Между прочим, Грэхэм, — посчитала нужным пояснить Эдни, — друг Майлза, крайне болезненно переживает развод с женой, так что мы с ним просто друзья.
— Очень рад слышать это! — заявил Сэвилл, и по его тону она поняла, что Сэвилл когда-нибудь спросил бы ее о Грэхэме. И почувствовала, что Сэвилл тоже не желает оставлять никаких недоговоренностей между ними.
— Насчет той брюнетки. Я встречался с ней всего один раз. — И, бросив на Эдни дразнящий взгляд, добавил: — Дерзкая рыжеволосая девушка, которая имела нахальство поразить меня в самое сердце, каким-то образом притупила мой интерес ко всем остальным женщинам.
Эдни задохнулась от восторга.
— Может быть, мне это снится?
— Я чувствую то же самое, — проговорил Сэвилл и в который раз поцеловал ее.
— Так что ты говорил? — нетерпеливо спросила Эдни.
— Я… говорил, кажется, — Сэвилл сделал вид, что не может вспомнить, на чем остановился, — что ты, моя радость, всерьез завладела моим сердцем. Я попытался навсегда выбросить тебя из головы. Я решил, что наши отношения должны быть чисто деловыми. — (Эдни была в такой эйфории, что смутно помнила о том, что примерно так же думала сама.) — Я должен был установить дистанцию между нами.
— И тебе это безусловно удалось.
— Думаешь, это было легко?
— Поподробнее, — на этот раз попросила его Эдни.
— Ты представить себе не можешь, чего мне стоило скрыть удовольствие от встреч с тобой. Чисто деловые отношения, повторял я себе. Потом, когда ты обварила руку, мой первый и естественный порыв был — обнять тебя. Поверь мне, моя дорогая, это было совершенно невинное стремление успокоить тебя, помочь справиться с болью. Но вдруг зазвучал тревожный звоночек — чисто деловые отношения! Если бы такое случилось с Аннетт, я бы никогда не стал обнимать ее.
— Ты был… не слишком многословен потом, — заметила Эдни.
Он улыбнулся.
— Ничего удивительного. Но самым большим испытанием стало твое появление в аэропорту, когда я собирался лететь в Копенгаген.
— У тебя был такой застывший взгляд, когда ты увидел вместо Аннетт меня, — мягко напомнила она ему.
— Еще бы! Я тогда знал только, что мне понадобится приложить все усилия, чтобы сконцентрироваться на предстоящей работе, и появляешься ты.
— Ты говоришь замечательные вещи, — засмеялась она.
— Колдунья! — сказал он. — Я пытался, изо всех сил пытался скрыть, как запело от радости мое сердце, когда я увидел тебя в аэропорту и понял, что ты летишь со мной. С неимоверным трудом я взял себя в руки, чтобы держаться отчужденно.
— Мы целовались, — прошептала она.
— Да, целовались, — ласково сказал он. — Это были два самых коротких и одновременно самых длинных дня в моей жизни. Деловые отношения, продолжал я убеждать себя, только деловые отношения — но из этого ничего не получалось. Мне было очень хорошо с тобой.
— В самом деле?
— Поверь мне. Я потерял сон, хотел, чтобы ты была рядом каждую минуту. — Он замолчал. — Ты простишь меня за то, что я позвонил администратору и попросил разбудить тебя?
— Ты так хотел видеть меня?
— Ну, — постарался оправдаться он, — нам же предстояло многое успеть в тот день.
— Можно я еще раз скажу, что люблю тебя?
— О, любимая, повторяй это всегда, — попросил он.
Эдни прильнула к нему в поцелуе и долго не выпускала Сэвилла из объятий.
— Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, — сказал он хрипло. — Но если мы будем продолжать в том же духе, я не справлюсь.
— Постараюсь следить за своим поведением, — прошептала Эдни кокетливо.
— Ты со своей неопытностью способна завести мужчину очень далеко, — пожурил ее Сэвилл.
— Вспомнил ту ночь в Копенгагене?
— Я хотел еще быть с тобой, но ты ввергла меня в такую панику…
— В панику?
— Милая Эдни. Мне стоило огромных усилий держаться от тебя подальше — это была крайне трудная задача, должен сознаться. Но, несмотря на все усилия, мы оказались в моей спальне, где ты вдруг напугала меня до полусмерти, сообщив, что невинна!
— Напугала?
— Моя маленькая, я желал тебя как безумный. И что же получалось? Я, босс, оказался с тобой в чужой стране, обязан был отвечать за тебя. А вместо этого обольщаю. По здравом размышлении я понял, что, если мы будем продолжать в том же духе, я буду виноват в том, что лишил тебя невинности.
Насколько она помнила, обольщение было взаимным.
— В ту ночь я тоже почти не спал, — улыбнулся он.
— Из-за меня?
— Из-за тебя, — подтвердил он. — А ты, моя маленькая гордячка, была такой отчужденной на следующее утро, словно ничего между нами не произошло, и я испугался, что потеряю тебя.
— Если тебя это утешит, могу признаться, что, возвращаясь домой, я чуть не плакала и ненавидела тебя за то, что ты так поступил со мной, — призналась она и почувствовала, с какой силой он прижал ее к себе.
— О, любимая моя, я никогда больше не причиню тебе боли, — пообещал он и поцеловал ее.
Какое блаженство чувствовать, как ее обнимают его руки. Эдни не хотелось шевелиться. Но его слова о боли напомнили ей кое о чем, и она повернулась к нему.
— А как твоя голова? — встревоженно спросила она.
— Ты о том случае с крокетным шаром? Все в полном порядке, — успокоил он ее. — Хотя, должен сознаться, в тот момент я чувствовал себя не очень хорошо.
— Я рада, что ты позвонил мне из больницы и попросил приехать.
— Дорогая Эдни, я ведь мог попросить своих родителей забрать меня. Но хотел видеть тебя одну.
— Как хорошо, — вздохнула она.
— А мне хорошо было тогда. Я был так рад, что ты осталась, — тихо прошептал он.
— Я не смогла уйти.
— И даже когда мне стало гораздо лучше на следующее утро, я не хотел, чтобы ты уходила. Тогда я не понимал, почему мне так нужно было, чтобы ты осталась со мной. Просто был не в силах тебя отпустить. Я был близок к тому, чтобы признаться в своем чувстве.
