— Я хочу домой. В Ливерпуль. И отпусти, пожалуйста, мою руку…
Еве казалось, что с глаз ее спала пелена и она увидела окружающее во всей его неприглядности. У наших с ним отношений нет будущего, вертелось у нее в голове. Дальше так продолжаться не может. И не будет!
Феликс покорно отпустил ее запястье. Слегка пошатываясь, Ева пошла вперед по дороге; сзади послышался звук трогающейся с места машины…
Чемодан был упакован за считанные минуты. Кинув в него последнюю кофточку и крепко затянув ремни, Ева поднялась с колен и огляделась вокруг. Эта комната, которая так понравилась ей в день приезда… Ева уже успела привыкнуть к ней, чувствовала себя здесь почти как дома. Почти…
Она вынесла вещи в коридор. Осталось только попрощаться с Феликсом.
Дверь в его комнату была открыта; Ева вошла, и сразу воспоминания нахлынули на нее. Именно здесь она совершила первую глупость — попросила Феликса поцеловать ее. Конечно, она сделала это во сне, бессознательно, и не могла винить себя за это. Но ее последующие поступки…
Наугад вытащив из шкафа тяжелый том, Ева просмотрела оглавление, машинально перелистала слегка пожелтевшие страницы… Еще пять минут — и она больше никогда не увидит Феликса. Никогда не прикоснется к нему, не услышит его голоса…
Книга была из его прошлого — еще одна работа о сложностях человеческого разума. Ева решила, что ей не надо лишних напоминаний, и уже готова была захлопнуть книгу, но вдруг ее внимание привлек плотный лист бумаги, засунутый между страницами. Это был не прелестный пейзаж сельской местности, как она подумала вначале, а сертификат, удостоверяющий право Феликса на врачебную практику…
Ева поставила сертификат на полку шкафа, на самое видное место, и, почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулась.
Феликс был здесь и наблюдал за ней.
— Ведь эта бумага в рамке стояла на полке, когда я приходила сюда той ночью? — спросила она.
— Да…
Глаза Евы вновь наполнились слезами, и Феликс невольно шагнул к ней.
— Ты не можешь уехать вот так!..
— Не могу? — Ее губы изогнулись в горестной улыбке. — Почему же?
— Черт! Ева, не смотри на меня, как на чудовище! — воскликнул он. — Ты что, забыла, как хорошо нам было вместе? Как ты стонала от наслаждения в моих объятиях?..
— Хватит! — крикнула Ева и закрыла лицо руками, словно пытаясь таким образом заслониться от Феликса. — Неужели ты не понимаешь, что только осложняешь ситуацию, делаешь все еще хуже?!
— Хуже? — недоуменно повторил он. — Хуже уже некуда! Самое худшее, что я мог сделать, я сделал — не рассказал тебе сам о своем прошлом. Господь знает, я пытался, но… Я понимаю, оправдываться поздно и бессмысленно, но все-таки… Не уезжай!
Ева с грустным видом покачала головой: у нее не было сил на слова. Но Феликс и так все понял.
— Если я понадоблюсь тебе, ты знаешь, где меня найти.
Еве показалось, что почва уходит у нее из-под ног. Боль внутри росла, разрывая сердце на части.
— Да, — глухо откликнулась она.
— Что ты собираешься делать?
— Когда вернусь в Ливерпуль? — Ева равнодушно пожала плечами. — Наверное, попытаюсь найти работу. И на этот раз, пожалуй, приму предложение Джеймса заплатить за новую квартиру. Я поняла, что глупо отказываться…
— Ты можешь вернуться в школу актерского мастерства, — осторожно заметил Феликс.
— Конечно. — Ева была на редкость покладиста. — Кто знает? Может быть, в один прекрасный день я получу роль какой-нибудь сумасшедшей в фильме из жизни психиатрической больницы… У меня должно хорошо получиться!
Оставив без внимания ее сарказм, Феликс очень серьезно сказал:
— Ты можешь заниматься чем угодно — все пути для тебя открыты.
— Ты правда так думаешь?
Несмотря ни на что, Ева чувствовала, что верит ему; она вдруг ощутила неудержимую потребность выговориться — хотя бы напоследок.
— Мой брак с Эмилом был похож на страшный сон!
— Знаю.
— Я была… я была почти рада, когда он умер! — неожиданно для себя выпалила она. — Мы прожили вместе всего несколько месяцев, но за это время он успел исковеркать мою жизнь.
— Не вини себя в его смерти, — пробормотал Феликс.
Ева вздрогнула от неожиданности. Как он мог догадаться о том, что мучило ее больше всего?!
— Но я хотела избавиться от него! — крикнула она. — Иногда просто мечтала об этом! — Ева опустила голову; теперь ее слова звучали глухо — было очень трудно подавить рыдания. — А когда он умер, все думали, что я так страдаю… И я действительно страдала, но не потому, что любила его, как считали все вокруг. Даже Джеймс думал, что мне трудно пережить потерю Эмила. Только ты, психиатр, догадался, что все дело в чувстве вины! — Голос Евы все-таки сорвался на плач.
— Я тоже понял это не сразу, — виновато уточнил Феликс.
— Потом я забеременела… И потеряла ребенка! — Ева теперь плакала не таясь, но, когда Феликс невольно потянулся к ней, сразу взяла себя в руки и сказала уже тверже: — Только не надо жалеть меня. Мне не нужно твоего сочувствия!
…До последней секунды Ева надеялась, что Феликс скажет ей о своей любви.
«Останься со мной! Я люблю тебя! Я не могу жить без тебя!» Эти слова вмиг изменили бы все, вновь, несмотря ни на что, сделали бы ее счастливой… Но он ничего не сказал.
Гудок подъехавшей машины оборвал грустные размышления Евы.
— Такси приехало.
— Слышу… Пора идти.
Феликс молча вышел из комнаты, взял ее чемодан и понес вниз.
— Так ты не хочешь, чтобы я проводил тебя в аэропорт?
— Нет! В этом нет никакой необходимости, — заметно пересиливая себя, сказала Ева. — А в Ливерпуле меня встретит Джеймс.
— Кстати, ты ему рассказала, что произошло?
Ева покачала головой. Зачем? Джеймсу и так не понравилось, что она возвращается раньше срока. Пришлось даже попросить Феликса, чтобы он убедил ее брата, что так будет лучше.
Ева была благодарна Феликсу, по крайней мере, за это. Может быть, когда-нибудь потом, когда пройдет время, она будет ему благодарна и за горький урок, что он преподал ей?..
Ева вошла в прихожую и с облегчением сняла с себя мокрую накидку и шарф. Погода была просто ужасной — один из тех мрачных дождливых дней, когда холод, кажется, пробирает до костей. Но дома было тепло и уютно. Первое, что Ева сделала, переехав в новую квартиру в северной части Ливерпуля, — позаботилась о том, чтобы комнаты хорошо отапливались.
Забравшись на диван и удобно подогнув под себя ноги, Ева погрузилась в раздумья. Мысли ее вновь и вновь возвращались к человеку, от любви к которому она так и не сумела избавиться. Ева ненавидела себя за это, но чем больше пыталась преодолеть свои чувства, тем ярче они разгорались. Уже шесть месяцев она продолжала эту бессмысленную борьбу с самой собой.
