Несмотря на очевидное бедствие, я не слишком обеспокоился, что бы ни произошло. Пройдет день-другой, и рано или поздно все образуется, вернется к нормальной жизни. А в последнее время «нормальная жизнь» у нас была невероятно хороша. Мы перестали бороться, и это главное. Ничто не могло омрачить моего настроения. Поэтому мой голос прозвучал почти беззаботно, когда я спросил:
— Родители едут?
— Да.
— На Рождество?
— Да.
— Когда?
— Послезавтра.
— Надолго?
— На неделю.
Мы обменивались короткими фразами, наконец я спокойно произнес:
— Ты не хочешь, чтобы они знали, так?
— Прости, — прошептал Мэтт.
— Удивительно. Они же такие милые люди. — Я сказал это в шутку, потому что вряд ли когда-нибудь забуду, что из себя представляет его папаша. И я знал, как тяжело пришлось бы Мэтту признаться. Невозможно его обвинять в желании избежать скандала.
— Знаю.
— Твой отец окончательно испоганит Рождество. — Я поддразнивал, надеясь приободрить.
— Знаю. — Похоже, мой метод начинал работать.
— А Лиззи за это станет гонять его мокрой тряпкой.
— Знаю! — Неужели я расслышал намек на смех?
Но Мэтт по-прежнему отводил глаза. Я опустился перед ним на колени и положил руки на плечи. Дождавшись, когда он на меня посмотрит, улыбнулся:
— Все в порядке.
Он покачал головой:
— В каком порядке? Я — чертов лицемер. Почему ты на меня не злишься?
— Потому что твой отец злобный воинствующий мудак.
Он горько усмехнулся:
— Впервые в жизни я рад этому.
Я потрепал его по макушке:
— Не кисни. Все не так уж и плохо. Жаль конечно, что мы не сможем вместе провести Рождество. И плохо, что мы не увидимся целую неделю. Но потом-то все наладится.
Он наконец расслабился и даже чуть-чуть улыбнулся.
— Все действительно будет в порядке?
— Обещаю.
Он притянул меня ближе, и я почувствовал его дыхание.
— Спасибо.
Я поцеловал его в щеку, а затем немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза:
— Вероятно, ты переберешься к себе, пока родители будут здесь? — К счастью, он не отказался от квартиры, хотя и ворчал по поводу бесцельной арендной платы.
— Да. Они остановятся в отеле, что через улицу. Хотя что делать с телефоном, не знаю — я ведь дал им этот номер. Вдруг они станут названивать из гостиницы…
— Давай я стану перенаправлять звонки на твой старый номер. — Все равно мне довольно редко звонили.
Итак, у нас остались только две ночи перед недельной разлукой.
— Никуда не уходи, — сказал я. Быстро сбегал в спальню за смазкой, а потом устроился на полу между его коленями.
Он посмотрел на меня, изогнув бровь:
— Что ты делаешь?
Я стянул с него джинсы с бельем и толкнул на диван:
— Хочу дать тебе повод поспешить обратно.
— Думаешь, у меня без этого мало причин? — удивился Мэтт.
— Будет еще одна, — ухмыльнулся я, потянув его на себя так, что его задница почти свесилась с дивана. Как обычно, я залюбовался соблазнительной дорожкой волос, а затем начал выцеловывать. Пальцы Мэтта немедленно запутались у меня в шевелюре. — У тебя всегда был пунктик насчет волос? — спросил я не поднимая головы.
— Нет, только с тобой. — Он тихонько потянул меня за кудри.
Я улыбнулся и снова вверх-вниз лизнул волосатый след.
— Хотелось бы задать тебе тот же вопрос, — поддразнил Мэтт.
Я плохо понял, что он имеет в виду, и подумал о коротком ежике у него на голове:
— Да какие у тебя волосы?
Он низко гулко рассмеялся — твердый пресс дрогнул под моими губами — слегка отстранился и накрыл ладонью живот от пупка к паху, пряча от меня прекрасный вид.
— Эй! — Запрокинув голову, я наткнулся на волчью ухмылку.
— Теперь понимаешь, о чем я?
Я рассмеялся и, отбросив его руку, снова поцеловал его там.
— С момента нашего первого похода. Я ведь разговаривал во сне.
— О горной тропе.
— Угу, — саркастически промычал я.
— Ты говорил что-то о дорожке.
— Угу, — повторил я, проведя по ней пальцем.
Мэтт рассмеялся:
— Я еще тогда подумал, что ты был до смешного активен тем утром.
— Я проснулся с таким стояком, что пришлось отдрочить себе в палатке, прежде чем выйти и встретиться с тобой.
Он тут же застонал — член, который я только что поцеловал и который касался моей щеки, тут же дернулся. Когда же снова посмотрел Мэтту в лицо, он ответил мне злодейской сексуальной ухмылкой.
— Надо же, как горячо, — прохрипел он. — У меня возникло внезапное желание поставить сегодня вечером палатку на заднем дворе.
Рассмеявшись, я прошелся языком по всей длине налитой плоти. Мэтт закатил глаза, его тело прошила мелкая дрожь. Я повторил движение, его бедра дернулись мне навстречу. Открыв глаза, он не отрываясь смотрел, как я подразниваю головку, прежде чем полностью заглотить. Застонав, он запустил пальцы мне в волосы, но не стал дергать. Он вообще ни разу не дернул, пока не потерял над собой контроль и не кончил. Мне нравилось, что я могу заставить его полностью забыться.
Обхватив его член, я стал медленно потирать большим пальцем промежность. Я потихоньку прокладывал путь к его заднице уже несколько недель, и он перестал зажиматься и даже последние пару раз ловил от этого кайф. Сейчас он на мгновение напрягся, но тут же расслабился. Увеличив давление, я услышал стон и почувствовал толчок.
Я быстро выдавил и распределил по пальцам смазку.
— Ты можешь в любой момент меня остановить, — прошептал я и, прежде чем он смог ответить, снова взял его член в рот, поглаживая скользкими пальцами между ягодиц. Только легкое давление без проникновения, медленные движения от мошонки до ануса и обратно. Мэтт опять закаменел, я продолжал сосать и мягко двигать рукой, стараясь расслабить. Спустя минуту ритм его дыхания стал совпадать с моими движениями, раздался тихий стон, Мэтт старался продлить контакт.
— Нравится? — тихо спросил я.
— Да-а-а…
Я закружил пальцем вокруг плотного кольца мышц, а затем осторожно надавил. Мэтт снова сладко застонал и толкнулся мне в руку. Когда я проник внутрь, он громко вздохнул, зашипел, а потом тихо захныкал, вцепившись мне в волосы; я медленно продолжил, проникнув чуть глубже, потирая сосредоточие нервных окончаний, куда до этого мне был путь заказан.
Я чуть не кончил от полученного отклика. Мэтт дернулся, сильнее ухватился за мою шевелюру и выдохнул:
— Что б меня!
Я опять отстранился:
— Не знал о таком?
— Не-е-е-т.
Я повернул палец, совсем чуть-чуть, чтобы посмотреть, как Мэтта потряхивает от неожиданного удовольствия, услышать низкий всхлип, и продолжил входить-выходить.
