Джессика с вызовом посмотрела на Мартина. Ее глаза пылали ненавистью и злобой. Но хуже всего было то, что она завидовала Энн. Почему рядом с никчемной замухрышкой оказался такой симпатичный парень? Джессика и впрямь считала себя первой красавицей в классе. Вернее она ежедневно получала от ребят подтверждение этому в виде комплиментов.
– Так вот, я считаю, что Энн гораздо красивее тебя. И я люблю ее.
У Энн округлилились глаза. Она не ослышалась? Мартин только что признался Джессике в том, что любит ее, Энн? Энн потянула Мартина за рукав. Когда они отошли на достаточное расстояние от Джессики, Энн спросила:
– Мартин, это правда?
– То, что у твоей подруги проблемы с головой?
– Ты ведь понял, о чем я спросила. – Энн засмущалась и отвела глаза. Может быть, она неправильно истолковала его слова? Или они ей вовсе послышались?
– Если ты о том, что я люблю тебя, то да, это правда. Ты действительно много для меня значишь. С того дня, как ты уехала, я не мог думать ни о чем, кроме тебя.
– Тогда почему ты так долго не звонил?
– Я боялся показаться чересчур навязчивым. Ты ведь ясно дала мне понять, что занята подготовкой к выпускным экзаменам и у тебя нет времени на пустую болтовню по телефону. Кстати, поздравляю с успешной сдачей.
– Откуда ты знаешь? – Энн вгляделась в лицо Мартина, словно рассчитывая прочитать на нем ответ. – О боже! Только не говори, что тебе рассказал обо всем мой отец!
– Энн, я больше не скажу ни слова. Я обещал хранить тайну… Он меня убьет!
– Не убьет, – смягчилась Энн. – Это я его убью, как только увижу в следующий раз.
– Он желал тебе добра.
– Что он тебе еще рассказал? Наверняка расписал мое житье-бытье в самых мрачных красках. Вот ты и примчался в Нашвилл.
– Энн, я примчался к тебе, потому что очень соскучился. За время разлуки я понял, что хочу быть с тобой.
– И ты не считаешь меня сумасшедшей?
– Конечно нет.
– Но я ведь столько дров наломала с этим зеркалом! А все оказалось игрой случая.
Мартин посерьезнел. С его лица исчезла улыбка, и Энн встревоженно спросила:
– Что-то случилось?
– Энн, даже не знаю, как тебе сказать… – Мартин озадаченно потер лоб. – Это поистине необъяснимо.
– Что случилось? – требовательным голосом спросила Энн.
– Давай оставим этот разговор до завтра.
– Боишься испортить мне настроение?
– Нет, просто не хочу, чтобы ты сорвалась с места и потребовала отвезти тебя домой.
– Мартин, надеюсь, это не касается моих близких. Они живы и здоровы?
– Да, все в порядке. Обещаю, что завтра я обо всем тебе расскажу. А теперь давай веселиться. Кстати, я снял номер в гостинице.
– Зачем ты мне об этом сообщаешь? – с кокетливой улыбкой спросила Энн.
– Просто так… может быть, это кого-то заинтересует. Как думаешь?
– Может быть, – уклончиво ответила Энн.
Ее воображение уже рисовало картины ночи страсти. До чего же она хотела оказаться с Мартином наедине, вдали от завистливых взглядов и сплетен!
Они остались одни. Как долго Энн ждала этого момента! Как мечтала о том, чтобы стоять в обнимку с любимым мужчиной и молча смотреть в его потемневшие от страсти глаза. Сердце Энн замирало от страха. Не обманет ли она ожиданий Мартина? Он гораздо старше и опытнее, чем она. Вдруг она разочарует его?
– Ты дрожишь? – шепотом спросил Мартин, проведя кончиками пальцев по ее лицу. – Тебе холодно?
– Нет… – Она нервно улыбнулась. – Я вся горю.
– Я тоже. Сгораю от любви и желания.
– Мартин, – выдохнула она, прижавшись к его груди. Энн доверяла ему себя и хотела, чтобы он это понял и оценил по достоинству.
Губы Мартина легко коснулись ее губ, как бы для того, чтобы ощутить их вкус, тепло, ответную реакцию… Его язык обвивал ее язык, дразня, порождая блаженные ощущения, возбуждая желание идти все дальше… дальше… Энн все глубже погружалась в эротическую негу.
Когда Мартин отстранился, Энн открыла глаза. Голова кружилась, словно она каталась на карусели в окружении разноцветных неоновых огней. Она никогда не испытывала ничего подобного. В глазах Мартина она увидела готовность подарить ей наслаждение.
– Я хочу тебя, – приглушенным голосом сказал он. – Скажи, что и ты этого хочешь.
– Да, – прошептала Энн, зная, что наконец-то все встало на место, что пришло время и появился человек, которому она готова принадлежать. Безраздельно. Абсолютно.
С Крисом все было иначе. Они встречались. Ужинали. Смотрели вместе матчи по бейсболу. Они занимались сексом… но у них не было той степени близости, душевного родства, которое Энн ощущала с первой минуты знакомства с Мартином.
– Я тоже хочу тебя, Мартин.
Они медленно разделись, нежно прикасаясь друг к другу, любуясь открывающейся наготой. Серебряное платье соскользнуло с плеч Энн и упало к ее ногам.
– Ты прекрасна, Энн. Ты словно воплощение всех моих радужных грез. Именно о такой женщине я мечтал всю жизнь, – проговорил Мартин, упиваясь совершенством ее фигуры.
– Я тоже грезила, Мартин, – призналась Энн. – Представляла, сколько счастья и наслаждения нас ждет…
– Вот так?
Мартин медленно привлек ее к себе, ласковыми поглаживаниями успокаивая нервную дрожь, которая охватила ее при первом полном соприкосновении с его обнаженным телом. Энн обхватила его руками, крепко прижалась к нему.
– Тебе хорошо? – прошептал Мартин, прижимаясь щекой к ее волосам.
– Да!
Он стал медленно, чувственно целовать виски, постепенно запрокидывая ее голову, а потом прильнул к губам с такой страстью, с таким нетерпением, что Энн почувствовала себя вне времени и пространства. Ничто не имело значения… Ничто и никто, кроме Мартина.
Он положил ее на кровать, а сам лег рядом и продолжил целовать и ласкать Энн, пока каждая клеточка ее тела не наполнилась желанием. Ее била дрожь, натянутые нервы исступленно требовали продолжения.
Какое блаженство было перебирать пальцами его короткие жесткие волосы, целовать голубую жилку на шее, где толчками бился пульс, пробегать пальцами по его спине, чувствуя, как вздрагивают мышцы!..
– Скажи мне, что нужно сделать, чтобы тебе было хорошо, Мартин, – попросила она.
– Мне и так замечательно, потому что это ты, – ответил он, любовно принимая Энн такой, какая она есть.
Энн перестала беспокоиться и полностью отдалась чувственным ощущениям.
Когда Мартин наконец соединился с ней, она приняла его с блаженным стоном. Наконец-то острое до боли желание, ощущение пустоты было заполнено его теплой, тяжелой, твердой плотью. Наконец-то происходило то, чего требовало ее тело, что было так правильно, так замечательно, так восхитительно, что слезы выступили у нее на глазах.
