в ресторан?
— Да! Только мне надо переодеться.
И принять душ. И вообще, привести себя в порядок. Я весь день бегаю в мыле, у меня на голове черти что. И надо хотя бы губы с ресницами накрасить.
В общем, даже хорошо, что Ярослав опаздывает.
— Я заеду за тобой где-то через полтора часа.
Я кладу трубку.
Показ завершается триумфальным выходом Марины. Все приглашенные, включая мэра и губернатора, разражаются бурными овациями. Я тоже хлопаю изо всех сил. И моя крошечная заслуга есть в этом успехе!
* * *
— Ань, ты куда? — спрашивает меня Светлана.
— Домой.
— А как же банкет?
— Какой банкет?
— Как какой? У нас всегда банкет после показов.
— А я… тоже участвую?
— Ну конечно! В ресторане по соседству.
— Ой… Ну ладно. Но можно же переодеться? Я неподалеку живу.
— Конечно, переодевайся. И обязательно приходи!
Я быстрым шагом иду к своему дому. Он, и правда, недалеко от “Мандарина”. Я же специально искала квартиру в этом районе.
Пишу Ярославу. Звонить не хочу, знаю, что он на трассе, за рулем. Объясняю про банкет. Перед собой не смотрю.
И — почти налетаю на… Боже. Поднимаю голову — это Коля. Невольно делаю шаг назад.
— Что тебе нужно?
Аня
Он молчит.
Разглядывает меня каким-то странным изучающим взглядом. Как будто впервые видит. А потом вдруг улыбается.
— Ань, помнишь, как мы с тобой на втором курсе сбегали с пар и часами сидели в парке на скамейке? На нашей скамейке, под липой. Я там еще сердце вырезал и написал “Я тебя люблю”.
— Не помню, — бурчу я.
К чему он это сейчас говорит?
А он кивает в сторону.
— Эта скамейка похожа на ту. Посидим?
— Нет.
Я не успеваю уйти, как он произносит:
— А помнишь, как на той самой скамейке ты сказала, что у тебя задержка?
Я невольно замираю.
Этот момент я помню хорошо… Он, наверное, один из самых волнительных в моей жизни. Мне было очень страшно. И я сразу знала — это не просто задержка, хотя и боялась делать тест на беременность.
Коля тогда сказал: “Ничего не бойся. Я рядом”. Какое это было облегчение! Я даже разрыдалась от избытка чувств.
Если бы он не поддержал меня… Я не знаю, что было бы. Решилась бы я одна родить ребенка? Не знаю… А вдруг нет? Страшно представить, что Алисы могло бы не быть!
Я всегда вспоминаю тот момент с теплыми чувствами.
А Коля сейчас просто использует его, чтобы надавить на меня. Это подло! Но в какой-то степени это работает. Я чувствую, как немного смягчаюсь…
Но на скамейку не сажусь. Мы оба стоим рядом с ней.
— На той же скамейке я сделал тебе предложение.
Так и было. Когда беременность подтвердилась. Он принес кольцо… это было так романтично!
— Я не представляю, как жить без тебя и детей, — произносит мой почти бывший муж.
И в его голосе как будто бы звучит неподдельная горечь.
— А как жить со мной и параллельно с любовницей ты очень хорошо представляешь, правда?
— Ну оступился разок… Я не хотел, правда! Просто эта Снежана… она долго за мной бегала. А ты… ну, у нас с тобой совсем все затухло. Никакого огня. И я тебя не виню! Я сам во всем виноват.
Он меня не винит… Какое облегчение!
— Я очень быстро все осознал. Я порвал с ней и приехал к тебе. К семье. На неделю раньше. Но я опоздал…
Он выглядит абсолютно раздавленным. Такой весь несчастный и жалкий…
— Я не хотел, чтобы так вышло, — лепечет он.
— Чего ты не хотел? Чтобы я все узнала?
— Знаешь, тогда, в самом начале, я был уверен, что у нас будет идеальная семья. Ты спокойная, нежная, хозяйственная. Лучшая жена, о которой только можно мечтать. Я очень любил тебя! И до сих пор люблю.
Как же убедительно он умеет говорить! И как умеет уходить от неприятных вопросов и менять тему…
— Аня… Я идиот и козел. Я умудрился просрать все… Прости меня, пожалуйста!
— Ладно, — говорю я.
— Что — ладно?
— Я тебя простила. Иди своей дорогой.
Все это время я его ненавидела. Эта ненависть давала мне энергию. Бешеную энергию, чтобы изменить все!
А теперь… теперь я чувствую себя опустошенной. Даже радостное настроение, вызванное показом, исчезло. Хотя умом я понимаю, что это чистая манипуляция. Он всегда умел убедить меня в чем угодно…
Неужели до сих пор может?
— Наверное, мы просто привыкли друг к другу, — Коля продолжает философствовать, уверенный, что я уже на крючке. — Ты вся в хозяйстве, в заботах, с детьми. Как будто перестала быть женщиной. Вся такая…
Он не может подобрать слово.
— Курица, — подсказываю я.
— Да я не это хотел сказать! Ань, я же пытался. Я тебе предлагал одеться получше, в нормальных магазинах, а ты: да зачем такие деньги тратить, я сама сошью. В салон красоты предлагал сходить! А ты ни в какую.
Ну, может, и было такое пару раз. Когда он только получил высокую должность и стал больше зарабатывать. Пытался приодеть меня к своему корпоративу, наверное, чтобы было не стыдно перед коллегами.
Я тогда как-то смутилась, отказалась… А потом он и думать про это забыл. Видимо, нашел уже готовых упакованных девиц. Ту же Снежану…
— Ань, я мужчина! А ты…
— Молодец, — говорю я. — Мужчина. Любовниц на курорты возить, детям зажимать деньги на лагерь… это очень по-мужски!
— Ты изменилась, — вдруг заявляет он.
Опять меняет тему.
— Ты стала такой уверенной. И красивой. И очень сексуальной…
Неужели он… Это его придыхание, выпученные типа от страсти глаза, его руки, тянущиеся к моей талии…. Неужели он думает, что я сейчас брошусь в его объятия?
Да меня трясет от омерзения, когда его пальцы касаются моей руки!
Этот человек сегодня натравил на меня полицию, а теперь думает, что я растекусь лужицей от его комплиментов? Это же надо иметь такое раздутое самомнение…
— Правда? Я красивая?
— Да… Тебе очень идет этот цвет волос. И то платье. И туфли на шпильках — это прям твое. Ты у меня нереальная красотка…
Серьезно? Я у него?
— Коль, знаешь, я давно хотела тебе сказать… Тебе Снежана, случайно, не говорила? Или те, кто был до нее?
— Что?
— Никто не говорил?
— Да что такое?
— Хотя… ты же ее на курорты возил, подарки дарил. Она бы не стала тебе говорить. Ей это не выгодно.
— Да о чем ты?
— О твоем стручке.
