Ознакомительная версия.
Наконец, появился последний из заявленных в программе автомобилей. «Мазерати-спайдер» 1962 года. Аукционист объявил начальную цену: семьдесят пять тысяч. Она почти тут же увеличилась вдвое и продолжала расти. А настроение Дарси – падать с такой же скоростью.
– Итак, сто девяносто тысяч, сто девяносто. Кто-то предложит двести? – слышалась возбужденная скороговорка аукциониста.
Было предложено двести.
Наконец автомобиль ушел за четверть миллиона долларов. Несомненно, он того стоил. Торги закончились. Ник так и не появился.
Дарси не могла избавиться от комка в горле. В глазах стояли слезы. Ей хотелось уйти – куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но это было не так просто, так что ей пришлось подняться вместе со всей толпой и пробиваться к выходу сквозь набитый людьми зал.
Первая слеза скатилась по ее щеке, когда вновь загремел усиленный динамиками голос аукциониста:
– Не торопитесь, не торопитесь! Прошу всех снова занять свои места. У нас остался последний лот. Он не значится в программе. И это кое-что особенное.
По рядам пробежал шепоток удивления. Дарси поспешно вытерла влажные щеки. Если она не хочет привлечь к себе внимание кучи народа, ей придется тоже вернуться на свое место.
Когда все расселись, аукционист продолжил:
– Это необычный лот. И он требует необычного покупателя. Вот почему продавец назначил резервную цену.
Дарси рылась в сумочке в поисках носового платка и потому слушала вполуха. Ей и без того было ясно: это означает, что продавец сам указал минимальную сумму, за которую был готов продать выставленный лот. Рискованный шаг, но в то же время оправданный: если в зале не окажется правильного покупателя, то объект большой стоимости не уйдет случайно за бесценок.
Дарси мельком взглянула на сцену, оторвавшись от сумочки. Но автомобиля она не увидела. Зато увидела Ника.
Женщины в зале словно сошли с ума: они кричали, хлопали в ладоши и свистели. Дарси же словно онемела. Ей было даже трудно дышать.
Он пришел!
И до чего он был хорош в смокинге, белоснежной рубашке и черной бабочке! Волосы тщательно причесаны. Дарси не могла дождаться, когда они останутся наедине и она сможет запустить пальцы в его шевелюру, растрепать ее.
– У меня платиновая кредитка! – воскликнула пышная блондинка рядом с ней. – Каким бы ни был резерв, я выкуплю!
Другая женщина принялась выкрикивать суммы, но аукционист вмешался:
– Тише, дамы, тише. Как я сказал, это особый лот. Ник Костас предлагает прогулку по Манхэттену и ужин в своем любимом греческом ресторане женщине, которая дойдет до резервной цены.
– Что за цена? – спросил кто-то.
– Мы с Ником знакомы много лет. Мы соперники в бизнесе, но друзья по жизни. И он не назвал резервную стоимость. Сказал только, что даст знать, если сделка состоится.
Зал начал шуметь, аукционист снова призвал к тишине.
– Дело куда более странное, чем вы себе представляете. Ник сам заплатит ставку и выделит сумму на благотворительность по желанию победительницы.
– Так что, вообще никаких рисков? – спросила какая-то женщина.
– Вы рискуете только своим сердцем. Леди, стартовая цена – тысяча долларов.
Не успела Дарси осознать происходящее, как ставка возросла до десяти тысяч. Он продавал себя, но не той, кто предложит больше. Ник ждал ее – вот какова была резервная стоимость. Если она действительно его любит – он здесь и ждет ее.
Дарси положила свою табличку на кресло. Она была ей не нужна. Дарси придумала кое-что получше.
– Простите, – сказала она джентльмену, сидевшему слева от нее. Ей пришлось повторить это пять раз, прежде чем она выбралась к проходу и направилась к сцене. Ей было все равно, как на нее смотрят.
Ник увидел ее, когда она была на полпути. Он улыбнулся так, что ее сердце запрыгало, словно мячик.
– Думаю, резерв принят, – сказал он аукционисту.
Она поднялась по ступенькам и вышла на середину сцены. Огромная толпа затихла. Дарси же ее просто не замечала.
– Я начала немного беспокоиться, что ты не придешь, – призналась она, обнимая Ника.
Его руки легли на ее талию.
– Прости. Я хотел заявить о себе.
– Получилось. Я тоже хотела, потому и надела это платье.
– Поскорее бы снять его с тебя. Шесть месяцев – это слишком долго.
– Целая жизнь, – согласилась она. – Но я нашла себе занятие.
– Пишешь?
– И немало. И кстати, я переехала неделю назад. Буду работать в журнале.
Его улыбка была полна гордости за нее.
– Я знал, что ты сможешь.
– Да поцелуй его уже наконец! – закричала блондинка с платиновой картой.
Дарси засмеялась:
– Как ты относишься к публичному проявлению чувств?
В ответ он приник к ее губам.
– Я люблю тебя, Дарси Хейз, – прошептал он после поцелуя.
– Я тоже тебя люблю.
Бекки суетилась вокруг Дарси, расправляя складки ее атласного свадебного платья. Хотя церемония должна была пройти не по греческому православному обряду, к большому сожалению йайа, Дарси включила в нее некоторые традиционные греческие элементы.
Прошел без одного дня год с их встречи в афинском аэропорту – и Ник, опустившись перед ней на одно колено, сделал предложение. Через считаные минуты Дарси станет его женой.
Заиграла музыка. В проходе появились сестры Дарси, одетые в платья цвета Эгейского моря. Почетная подружка невесты, Бекки, шла последней. А затем на пороге показалась сама невеста и ее отец.
Теперь Дарси и Ника разделяла только дорожка из лепестков белых роз.
– Не спеши, – шепнул отец, когда они начали идти под звуки свадебного марша, – пусть чуточку подождет.
Это был бы хороший совет, но Дарси слишком не терпелось. Ей казалось, что она ждала этого всю жизнь, несмотря на то, что по современным стандартам ее роман с Ником был стремительным, словно торнадо.
У алтаря она улыбнулась Нику и взяла его за руку. Они произнесли клятвы. Обменялись кольцами. Зажгли общую свечу. Петрос, улыбаясь во весь рот, трижды возложил венцы на их головы.
– Можете поцеловать невесту, – произнес священник.
Глаза Ника сияли. На лице у него было написано то же счастье, которое ощущала и Дарси.
– Наконец-то, – прошептала она перед тем, как их губы встретились.
Ознакомительная версия.
