— Спасибо, — выдохнул он, целуя ее шею, волосы, руки.
Она улыбнулась и произнесла:
— И тебе спасибо, что выбрал меня.
— Я всегда выбирал только тебя. Я просто не мог быть с тобой, ты же знаешь, что ждет нас… К тому же мы такие разные.
Линда хотела возразить, что они могли быть давно вместе, если бы он не испугался тогда. Но было так приятно ощущать его нежные руки на себе. Счастье внутри нее было полным, и она не хотела разрушать это редкое ощущение.
— Это было что-то! — Она чувствовала, как бьется его сердце. — Я бы сказала — само совершенство. Ты так не думаешь?
— Да, совершенство… За исключением холода, тесноты и того, что я не мог видеть тебя, — протянул он.
Она засмеялась:
— Да, за исключением только этого!
Ричард поцеловал ее.
— Конечно, это было упоительно.
Они сидели на земле и прислушивались к звукам ночной природы. Ричард обнимал Линду.
— Я понимаю, почему ты не ночуешь в моем экспериментальном доме. Для тебя это просто тесная коробка, — сказала она.
— Ты предлагаешь мне всегда спать только здесь?
— Почему нет? Ты приспособлен для этого.
В следующий раз мы будем заниматься этим долго и медленно, подумал он. Ему так хотелось, чтобы наступил этот следующий раз. Она пожала плечами:
— Ты сам виноват, что заключил такую невыгодную сделку.
— Это не было сделкой. Это был вызов. Скажи мне, Ежик, неужели ты действительно хотела бросить вызов судьбе или просто привлекала мое внимание?
— Может быть, и то и другое?
— Я не удивился бы, узнав, что это вы с Чарльзом договорились вернуть меня к жизни.
— Не путай меня с Вирджинией! Мне незачем тобой манипулировать!
— Я не обвиняю тебя. Просто хочу сказать спасибо.
— О! — Она крепче прижала его к себе. — Я ничего такого не делала. Ты и так в прекрасной форме.
Ричард поцеловал ее волосы, они пахли дымом, и долго вглядывался в ее лицо. Линда была совершенством. Она была настоящей. И он любил ее.
Но этого было недостаточно, чтобы заставить его остаться в Мидлхилле.
— Ты же знаешь, что рано или поздно я уеду.
Она поникла и тихо вздохнула, прежде чем ответить.
— Да знаю. И догадываюсь, что это будет скорее раньше, чем позже. Ничего не меняется. Ну что ж, буду утешаться тем, что обучалась альпинизму у лучшего учителя в мире. Не каждому любителю так везет. Какая же я счастливая! — Ее голос предательски дрогнул, и глаза стали печальными.
Ричард это заметил.
— Я хочу, чтобы ты знала, что время, проведенное с тобой, было самым лучшим в моей жизни. Для меня это очень важно. К тому же мы прощаемся не навсегда, — смущенно произнес Ричард, уцепившись за эту мысль так, как он цеплялся за выступ скалы, обещая Господу, что больше не будет бессмысленно рисковать. — Мы еще увидимся… когда-нибудь.
Но это было настоящее прощание. И Линда знала об этом.
Все меняется. Проклятье! Он не ожидал, что ему будет так больно от одной мысли, что он покидает ее. Можно попросить Линду отправиться со мной, подумал он, но не сделал этого. Его любимая принадлежала Мидлхиллу и своему опрятному, чистому, устроенному домику.
Да, это было невозможно. Эта женщина не могла уехать, а он не мог остаться. И все, что выпадало на его долю, — это наслаждение моментами, проведенными наедине с ней.
Он посмотрел на Линду и попытался представить себе, как через каких-нибудь пять лет найдет ее замужней дамой с кучей детишек. Его возлюбленная выйдет за хорошего, надежного парня и будет вполне счастлива с ним, чего и заслуживает. Но при этом сохранит в себе любовь к нему самому. Ричард догадывался, что так и будет. Время поможет унять ей боль разлуки.
Да и сам он сможет жить с этим. Почему нет? У свободы дорогая цена. И это было то, к чему он всегда стремился.
Но он знал и то, что если сейчас уедет, то его сердце разорвется от горя, а если останется, то будет самым несчастным человеком на земле.
Ричард остановился перекусить в привокзальном кафе. После минутного раздумья он заказал ветчину с омлетом, пудинг и свой любимый чай.
Прошло почти три месяца с тех пор, как он покинул родной Мидлхилл. Давно закончились рождественские праздники, зима перевалила за середину, и в сыром сером воздухе уже можно было почувствовать дыхание скорой весны.
Было раннее субботнее утро, и Ричард раздумывал, стоит ли в такой час беспокоить своим вторжением уставшую за неделю Линду. Наверняка она еще спит. Он представил себе ее милое нежное лицо с разбросанными по подушке золотыми волосами, тонкие запястья рук, лежащих по детской привычке под щекой, тут же поставил на стол стакан с недопитым чаем и быстро вышел из кафе, направляясь к ее дому.
Идти было недалеко. Тем более что ему не мешало немного поразмяться после бессонной ночи, собраться с мыслями, придумать, что бы такое сказать, чтобы развеять обиду, засевшую в ее душе после его очередного отъезда.
С тех пор как они с ней занимались любовью последний раз, эта прекрасная женщина не выходила у него из головы. Но что толку? Ведь он опять убежал от нее. А какой отважной она была! Ни одна из его знакомых не стала бы совершать с ним восхождения на самую высокую окрестную вершину. Конечно, у Линды не было практики, но ее отчаянная смелость вызывала у него восхищение. А то, что ради него она скрывала правду от Чарльза все эти годы, разве этого мало? И такую женщину он смог оставить! Да и, спрашивается, ради чего? Но, видимо, не смог, раз он опять здесь…
Он понимал, насколько они разные. Линда всегда оставалась практичным, трезвомыслящим человеком. Не в его силах было переделать ее. Так же как она не смогла бы убедить его навсегда покончить с путешествиями и риском. Но все же, наверное, был какой-то выход из создавшегося положения, тот, о котором они до сих пор не догадывались?
Ричард подошел к дому Линды, задержался на секунду на последней ступеньке и не без волнения нажал на кнопку звонка. Подождав немного и прислушавшись, он позвонил снова. Странно, если бы она спала, то все равно от такого трезвона давно бы проснулась. Возможно, ей захотелось заняться утренним бегом и она отправилась в ближайший парк. Или ей пришлось из-за наплыва туристов выйти на работу. Гадать можно было сколько угодно.
Побродив вокруг ее коттеджа еще с полчаса, Ричард решил отправиться домой. Возможно, Сьюзи или кто-то из их общих подруг что-нибудь знает. Однако в душе его уже свила себе гнездо непонятная тревога.
Дверь открыла Дороти и, улыбнувшись, сообщила, что дома все в порядке, все здоровы и она рада его видеть.
