— Я буду осторожна, — ответила Мэг. Джеб догнал ее.
— Дай я помогу тебе, — предложил он.
— Сама справлюсь, — Мэг гордо вскинула голову. — Лучше выясни, какого черта нас сюда…
Тут к ним присоединился лейтенант Овертон.
— Сюда, — сказал он, придерживая занавеску, отделявшую следующую «комнату». Мэг наградила его ослепительной улыбкой и вошла первой, остальные последовали за ней.
Доктор Свитцер, с которым они уже встречались в больнице, где лежала бабушка, что-то писал. За доктором стояла каталка, а рядом стоял маленький столик, на котором работал аппарат для контроля сердечной деятельности. Каждый удар сердца больного посылал на экран монитора тонкую бегущую линию. Уэнделл Стюарт вошел последним. Все сосредоточили свое внимание на нем и блокноте, который он держал в руках.
— Пострадавший управлял лимузином сам, — сообщил он. — По показаниям свидетелей, он вел машину со скоростью сорок миль в час и совершил наезд на головную колонну праздничного шествия. Другой свидетель сообщил, что по пути сюда водитель лимузина останавливался у четырех киосков и в каждом пил сидр.
— Сидр? От сидра же ничего не будет. Это всего лишь яблочный сок!
Оба полицейских взглянули на Мэг, и Стюарт сказал:
— Что вы в этом понимаете! Сидр сидру рознь. И если перегнать его, то уже получится яблочная водка.
Мэг покраснела и крепко сжала губы. Сколько раз ей приходилось слышать, что сидр — это яблочный сок! Вот и бабушка так говорит.
Стюарт улыбнулся ей и продолжал свое сообщение:
— Лимузин столкнулся с мусоровозом, который перекрывал въезд на Раппаханнок-авеню, от сильного удара потерял управление и врезался в телефонный столб. По неизвестной причине под капотом машины произошло возгорание. Из пожарного депо прибыла пожарная машина. Спасательная команда извлекла водителя, пока не вспыхнуло пламя, и доставила его для оказания медицинской помощи сюда.
Доктор Свитцер оглядел присутствующих.
— Я думаю, это еще не все. Есть все основания считать, что у пострадавшего случился инсульт до автокатастрофы. Возможно, это и явилось причиной несчастного случая.
— Но это помещение предназначено для лечения синяков и ссадин, — заметил Джеб. — Почему же спасательная команда не отвезла его прямо в больницу?
— Я не разрешил везти его дальше, — сказал доктор. — Травмы слишком серьезные. Если бы я достал вертолет! Но не смог. Этот Рейси еще не появился?
— Лейси, — поправил Джеб. — Лейси. Это я. Кто пациент?
— Фрэнк Фангольд, — сказал Стюарт.
— Вроде бы так, — согласился доктор. — Ел и пил слишком много, а двигался мало. Каждого, кто ведет подобный образ жизни, ждет такой же конец.
— Доктор, как вы считаете, какой прогноз? — спросил Овертон.
— Почти нет никакой надежды, что он выживет. Десять процентов, не больше. Мы делаем все возможное для его спасения. Стейси?
— Да, это я, — откликнулся Джеб, порядком устав от борьбы за правильность произнесения своей фамилии.
— Он хочет что-то узнать у вас и о чем-то попросить, — сказал доктор. — Он говорить может, но с большим трудом. Подойдите к нему поближе.
Джеб протянул руку Мэг. Она оперлась на нее, и выражение враждебности и ожесточенности исчезло с ее лица. Несмотря на всю неприязнь к Фангольду и те переживания, причиной которых он стал, Мэг не могла подавить в себе невольное сострадание — он был жизнелюбом до мозга костей. Чувства Джеба к Фрэнку были несколько другого рода. Ему Фрэнк Фангольд представлялся большой гремучей змеей, готовой укусить каждого, кто наступит ей на хвост. С такими мыслями он подошел к больному.
Фрэнк Фангольд лежал на каталке. Белая простыня закрывала его до плеч. Закрепленная на штативе капельница над головой соединялась трубкой с его правой рукой, сеть проводов шла от иглы в левой руке к аппарату для контроля за работой сердца. Джеб тихо кашлянул. Фрэнк открыл один глаз и уставился на Мэг, облизнул пересохшие губы.
— Какая хорошенькая, — сказал он и закашлялся. — Время на исходе, — он говорил с трудом. После приступа кашля он лежал неподвижно, пристально всматриваясь в обступивших его людей одним глазом. — Хорошенькая, — повторил он. — Обвенчались, да?
Мэг наклонилась к нему:
— Да, мы только что обвенчались. Час назад, — подтвердила она.
— Хорошо, — сказал Фрэнк. — У меня не получилось. Тоти не согласилась венчаться, как это принято в Италии. Такая милая женщина. Я хочу… Где она, вы не знаете?
— Тоти умерла, — сказала Мэг тихо.
Фрэнк широко открыл глаза.
— Умерла? Я даже предположить такое не мог… Где это произошло?
— В Канаде, Фрэнк. Гвен похоронила ее под Торонто.
— Как положено, со священником? — спросил Фрэнк.
— Да.
— Это хорошо. Она заслуживала лучшей участи, ее мать это понимала.
Очередной приступ кашля долго не отпускал его. Он закрыл глаза. Джеб взглянул на доктора, тот жестом показал на экран монитора. Сердце Фрэнка работало с перебоями. Доктор Свитцер пожал плечами.
Наконец Фрэнк открыл глаза.
— Отчего она умерла? — спросил он. — Не по моей вине? У меня и в мыслях такого не было…
— Ее подкосили роды.
— А, ребенок. Тоти всегда плохо переносила боль. Я не хотел ей зла… Это все из-за меня… Я так мечтал о сыне… А где ребенок?
— Вот, рядом с вами.
Мэг откинула угол нарядной пеленки с лица спящей девочки. Мадыщка тут же проснулась, ее глазки засияли. Она взглянула на родного отца и заворковала.
Фрэнк судорожно облизал запекшиеся губы. Подошла медсестра и дала ему воды. Он с трудом сделал пару глотков.
— Господь, будь милостив к ней, — прошептал Фрэнк. Его голос угасал вместе с угасанием сигналов монитора. — Имя… Как ее имя?
— Мать назвала ее Элинор, — сказал Джеб.
— Так зовут мать Тоти, — прошептал Фрэнк. — Обязательно передайте ей. А второе имя?
— Фрэнк, мы хотим назвать ее в честь вас и Тоти — Элинор Фрэнсис, а фамилию дать нашу — Лейси. При крещении мы дадим ей эти имена.
— Куда же вы ее пристроите, ведь у нее нет ни дома, ни семьи!
— Она будет жить с нами, как наша дочь, — сказал Джеб.
— Хорошо. Где Мэрфи, этот парнишка, что был со мной? Все мои деньги у него.
— Он стоит у входа, — сообщил полицейский.
— Пошлите за ним, — попросил Фрэнк, тяжело дыша. — Он вполне приличный паренек…
— Фрэнк, у нас достаточно денег, хватит и на нас, и на Элинор Фрэнсис.
Большой Фрэнк с наслаждением произносил имя дочери, повторяя его с большим чувством.
— Прекрасно, — прошептал он и закрыл глаза. Его лицо исказилось от боли. — Док, мне уже не выкарабкаться? — спросил Фрэнк.
