– Он беспокоился, что ты можешь увлечься каким-нибудь неподобающим мужчиной – таким, который воспользуется тобой, твоей неопытностью, – объяснил Девин.
Бритни засмеялась холодным резким смехом.
– Воспользуется мной? – эхом откликнулась она. – Как? Может, так, как это сделал ты – когда лгал мне, выполняя свою миссию? – Слезы гнева и боли навернулись было ей на глаза, но она мгновенно загнала их обратно. Все, что случилось между ней и Девином в последнюю неделю, казалось подозрительным. Особенно его любовь.
– Я никогда не лгал тебе, – продолжал настаивать Девин, придвигаясь к Бритни. Она отпрянула, будто в нее ударила молния. – Я люблю тебя, – нежно промолвил он.
– Прекрати! – Бритни отвернулась, не в состоянии больше смотреть на него. – Почему я должна верить, что это правда? Согласно твоей собственной открытке, наша с тобой любовь для тебя не более чем способ выполнения твоей миссии – просто игра. Ты же говорил, что отправился в это путешествие, чтобы отдохнуть, а не шпионить за мной…
– Я не провел с тобой ни одной минуты с намерением шпионить или подглядывать за тобой, – долетел до нее в наступившей тишине его негромкий голос.
– Точно. – Бритни повернулась и сквозь раздвинутые занавеси долго смотрела на появившиеся на горизонте очертания Майами. Потом снова перевела взгляд вниз, на открытку. – Я хочу знать, что значит “миссия выполнена”?
– Это ничего не значит, – помолчав, ответил Девин. – Просто глупая формулировка. – Сейчас, прочитав свои слова глазами Бритни, он понял, как он был не прав. Отправляясь в круиз, он согласился выполнять предложенный Бобби план. С самого начала этот план был абсолютно неудачным и несправедливым. – Ты же видишь, я не послал эту открытку.
– И какова же была твоя “миссия”? – Бритни до сих пор стояла, отвернувшись.
Девин вздохнул. У него не было выбора. Он не мог продолжать защищать Бобби сейчас, когда все это причиняло Бритни такую боль. Его собственные переживания в этот момент не значили ничего. Все, о чем он мог думать, – это как показать, как доказать Бритни искренность его чувства к ней. Он не мог допустить, чтобы она считала все это игрой. Особенно сейчас, когда она только-только снова начала верить в себя.
– Бобби беспокоился о тебе, – начал Девин.
– Это я уже знаю, – холодно ответила Бритни и наконец повернулась, чтобы внимательно посмотреть ему в лицо. – Но есть огромная разница между просто беспокойством и таким пренебрежительным отношением к человеку, когда считаешь возможным манипулировать им, его жизнью.
Ее слова снова напомнили Девину о том чувстве вины, которое он ощутил, когда Бобби попросил присматривать за его сестрой. Бритни абсолютно права. Они с Бобби оба вели себя так, будто у нее нет ни разума, ни способности самостоятельно принимать решения.
– Я совершил ошибку, согласившись присматривать за тобой во время путешествия, – признал Девин. – Когда Бобби не смог поехать, он отдал мне свой билет. Мне был совершенно необходим отдых – это чистая правда. – Выражение лица Бритни оставалось настороженным. – Бобби был просто вне себя, – продолжал Девин. – Он думал, что ты выйдешь замуж за кого-нибудь на Карибах.
– Значит, такова была “миссия”? – мягко спросила она. – Удостовериться, что я не выйду замуж? – Боль затопила ее, когда она вспомнила отношение Девина к браку. – Ты сделал все, чтобы убедиться в этом, правда? – Девин открыл рот для ответа, но она снова перебила его: – И какие тебе были даны полномочия для достижения этой цели? – Бритни снова повысила голос. – Мой брат сказал, что ты можешь переспать со мной, если это будет необходимо? Это было последним средством, дабы воспрепятствовать моему общению с разными неприемлемыми типами на борту?
Девин одним прыжком преодолел разделяющее их небольшое пространство. На этот раз, когда она попятилась, он последовал за ней, обхватил ее, притянул к себе.
– С того самого мгновения, как я увидел тебя в Майами, я совершенно забыл о договоре с Бобби. Я начал влюбляться в тебя задолго до того, как понял это. Я знал только, что ты завладела каждой моей мыслью, во сне или наяву.
– Хватит притворяться! – закричала Бритни, вывернувшись из его объятий.
– Я не притворяюсь, – настаивал Девин. – Я хотел тебя для себя самого, не в состоянии был вынести даже мысли о том, что кто-то другой может прикоснуться к тебе. – Он снова потянулся к ней, взял ее руку. – Сначала я совсем запутался. Никогда раньше я не чувствовал ничего такого по отношению к любой другой женщине. Знал только, что должен быть рядом с тобой, и находил любые предлоги, чтобы ты позволила мне это.
– Я не могу тебе верить, – сказала Бритни, отнимая руку. – Ты знал меня почти всю жизнь и никогда не проявлял ни малейшего интереса. До тех пор… до тех пор, пока я не стала твоей “миссией”, некой игрой. – Тут другой страх захватил ее. – И ты не был влюблен, когда я выглядела по-другому. Даже не захотел меня поцеловать, – напомнила она ему их неудавшийся поцелуй на злополучной вечеринке.
– Я говорил тебе, что тогда не был готов…
– А сейчас готов? – Бритни снова недоверчиво потрясла головой.
– Я люблю тебя…
– Алан тоже говорил, что любит меня. И лгал мне, и делал все возможное, чтобы контролировать меня, манипулировать мной. – Бритни смотрела на Девина затуманенным болью взглядом. Она мучительно хотела поверить, что он любит ее.
– Это не одно и то же, – сказал ей Девин, надеясь вопреки всему, что она все же поверит ему. Но, зная, сколько боли ей причиняли в прошлом, понимал, что шансы близки к нулю. – Я никогда не хотел сделать тебе больно. И я влюблен не в твою внешность, – продолжал настаивать он, глубоко уязвленный страхами, прозвучавшими в ее голосе. – Я люблю тебя, Бритни.
– Как я узнаю, когда именно на прошлой неделе я перестала быть “миссией”? – тихо спросила она, глядя на Девина полными боли глазами. – Если вообще перестала?
Все надежды Девина разбились вдребезги.
– Я не знаю, – ответил он, сдаваясь.
Сердце Бритни сжалось: она так хотела поверить Девину, знать, что его любовь к ней – настоящая. Но, оглядываясь назад, на прошедшую неделю, чувствовала, что смотрит на все сквозь кривое стекло. Что настоящее, а что – нет, различить было невозможно.
И только в одном можно было быть уверенным точно. Девин не брал на себя никаких обязательств, не давал никаких клятв. Он был по-прежнему свободен, так свободен, как, по его собственным заявлениям, всегда и хотел оставаться. Свободен, как человек, выполнивший свою миссию.
– Что я могу сделать, чтобы ты мне поверила? – спросил Девин.
Только одно – единственным образом, вспыхнуло у нее в мозгу. Но она немедленно прогнала эту мысль.
