Джон подошел неслышно, встал сзади. Обнял за плечи – крепко, как раньше. Теплые руки легли будто даже требовательно. Пальцы слегка дрожали. Черт подери, и что в этой худой черноволосой женщине такого, что сводит меня с ума?! Почему я всегда хочу ее, стоит только к ней приблизиться? Джон не говорил ничего. Но он давил – взглядом, который Тэсс почти физически ощущала на своей щеке и шее, прикосновением – совсем таким, как в те годы, когда они были любовниками. Человек, которого ты хочешь вычеркнуть из жизни, не должен так прикасаться. Иначе ничего у тебя не получится.
Джон осторожно дотронулся губами до волос Тэсс. Его горячее дыхание скользнуло по уху, по щеке. Тэсс вздрогнула. На нее накатило чувство беспомощности. Память тела… Не зря говорят, что связь между мужчиной и женщиной, которые были близки, никогда не рвется до конца, что бы ни произошло потом. Тело Тэсс мгновенно вспомнило такие обыкновенные ласки Джона. Его руки медленно скользили вверх и вниз по плечам, задерживаясь ненадолго на сгибах локтей. Тэсс знала, что должно произойти дальше: сейчас он медленно повернет ее к себе лицом и поцелует – сначала в уголок рта, потом в губы и нужно будет закрыть глаза…
– Нет. – Тэсс сказала это как-то быстро, но твердо. Есть Грегори. Она любит его. Поэтому она не может позволить другому мужчине прикасаться к себе. И ни о какой памяти тела речь не идет.
Джон опустил руки, спрятал их в карманы.
– Извини, малышка, я не хотел торопиться, так получилось. Не обижайся.
Тэсс стояла, низко опустив голову. Я его сейчас убью. Просто убью – чтобы его больше не было. Чтобы он никогда не говорил о свадьбе. О деньгах. О «Белой долине»… Мамочка, я же должна ее спасти!
– Нет, вижу, что обиделась. Ну ладно. Знаешь, я даже не хочу, чтобы ты давала мне ответ прямо сейчас, в таком взвинченном состоянии. Успокойся, обдумай хорошенько. Я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой. Я тебе тоже не чужой. Так что взвесь: свобода в этой квартире среди своих книжек или все же я и наша счастливая жизнь в «Белой долине». Я уверен, что ты сделаешь правильный выбор, милая. – Джон использовал один из самых действенных приемов в общении с Тэсс: обрисовать ситуацию, подсказать выход и оставить ее одну на какое-то время. Все равно все ее мысли будут вертеться вокруг того, что ей предложили. Никуда не денется… – Не провожай. До скорого. – Джон наклонился и чмокнул Тэсс в щеку. Ушел.
Машинальным жестом Тэсс провела ладонью по лицу, будто хотела стереть след от поцелуя. Ни разу не сказал, что любит меня… Тогда зачем это все? Ему нужна «Белая долина»? Ведь денег Джона и так хватит, чтобы выкупить ее. Не то. Тогда что же?
Мысли о том, что Джону просто, во-первых, не хотелось съезжать с накатанной жизненной колеи и отказываться от давно запланированного события, а во-вторых, было задето его мужское самолюбие («Это же моя женщина!..»), Тэсс так и не пришли в голову. Она ведь никогда не занималась изучением психологии Джона, таким поверхностным и простым он ей казался, что вроде бы и размышлять не над чем. К тому же вычленять в поведении людей какие-то стереотипы и потом анализировать совершенные и возможные их поступки Тэсс не умела. Ну не было у нее стратегического мышления. Вот из-за его отсутствия она и мучилась сейчас: не могла найти ответ на вопрос: зачем? А еще страдала внутренне от того, что не отказала сразу, что не хватило смелости и решимости сразу отрезать этот выход. Потому что это все же выход. Для Грегори, который любит «Белую долину». Ведь можно потом и на развод подать… Лишь бы Грегори мог остаться дома!
И тогда Тэсс представляла себе глаза Грегори, которому сообщает о своем замужестве… И знала, что она ему в тысячу раз дороже дома. Но у нее был шанс подарить ему этот дом, который он готов был потерять ради нее!
Ах нет, не поймет, никогда он меня не поймет, не простит, потому что это предательство – позволить другому мужчине надеть мне на палец кольцо, поклясться ему в любви и лечь с ним в постель!
Опустившись на пол прямо у окна, Тэсс плакала от сознания собственного бессилия, от отчаяния, от глухой ненависти к Джону, который заставил ее хотя бы на мгновение всерьез подумать о браке с ним.
Что же нам делать?!
Излишне громкая трель телефона прозвучала, как, впрочем, почти всегда, некстати. Тэсс сначала решила не подходить, подумав, что может звонить Джон. С другой стороны, он ведь только что ушел. Споткнувшись о выдвинутый табурет, Тэсс прошла в комнату, попутно растирая по щекам слезы, как будто на другом конце провода ее могли увидеть! Влажной рукой взяла трубку, произнесла надорванно:
– Алло!
– Мисс Гринхилл, дорогая, здравствуйте! – почти пропел в трубку мистер Барри, редактор.
При звуках его голоса Тэсс поморщилась, как от внезапного приступа мигрени. Роман, черт бы его подрал! Ведь я не написала ни страницы… Еще не хватало работу потерять!
– Здравствуйте, мистер Барри, – произнесла Тэсс.
– Как поживаете, мисс Гринхилл? – Удивительно, но Барри, достаточно внимательный человек, кажется, на этот раз совсем не уловил тихого всхлипа, когда Тэсс только сняла трубку, и не озаботился по поводу ее «убитого» тона.
– Спасибо, ничего, как вы?
– О, прекрасно, мисс Гринхилл, просто великолепно!
Издевается, что ли?! Или у нас новый стиль отношений: мой редактор теперь будет звонить мне и делиться радостями личной жизни?
– Рада за вас, – с интонациями талантливой трагической актрисы проговорила Тэсс.
– О, мисс Гринхилл, я бы на вашем месте порадовался за себя!
Тэсс разве что только не видела, как на другом конце провода улыбается широкой улыбкой мистер Барри, как приподнимаются уголки его губ и подтягивают вверх опущенные обычно кончики усов… Разорвет со мной контракт, это точно. Все же никогда бы не подумала, что он такой садист!
– Дорогая Тереза…
Так, все ясно. Если Грегори потеряет конезавод, я – работу, то что мы тогда будем есть?! Следующая мысль была, конечно, о Джоне, и Тэсс прокляла его, себя и мистера Барри, который устраивает такую провокацию для ее совести.
– …нет, я не могу говорить о таких вещах по телефону. Немедленно приезжайте. Надеюсь, вы не очень заняты…
Терпению Тэсс пришел конец.
– Мистер Барри, зачем устраивать эту комедию? Мне и так сейчас очень тяжело. Если вам так уж необходимо расторгнуть наш договор именно теперь, то нельзя ли это сделать заочно или хотя бы завтра?!
Молчание. А потом обиженное сопение в трубке. Барри прокашлялся.
– Мисс Гринхилл, похоже, мы друг друга не поняли. Речь идет не о расторжении договора, – он говорил теперь подчеркнуто официально, как будто хотел сказать: «Вот так всегда, ты к человеку со всей душой, а он…», – а о заключении нового. Предложение должно вас заинтересовать. Если же вы в данный момент заняты…
