с ребенком.
Может быть, к тому времени сердечные раны затянутся.
Не обращая внимания на острую боль в груди, она заставляла себя читать записи в дневнике одного из друзей Уинслоу Хомера. Она с трудом разбирала изящный мелкий почерк, напоминающий паутину, и искала слова «Хомер», «картина» или «живопись». Она прочла уже треть дневника, когда на глаза ей попался кусок:
«Сегодня я наблюдал за тем, как Уинслоу работал над третьей серией картин, посвященной жизни рабынь на плантации к югу отсюда. Он стоял в поле, смотрел на двух играющих детей и быстро делал наброски. От подробностей у меня захватило дух… надорванный карман на фартуке девочки, старый шрам на лбу у мальчика…»
Погодите…
Сэди ощутила волнение, во рту появился вкус скорого прорыва. Нащупав брошенную на пол папку, она раскрыла ее, не обращая внимания на то, что лежащие в ней бумаги разлетелись во все стороны. Ее не заботили документы, ей нужна была фотография картины…
Сэди поднесла фотографию к свету лампы. Да! Она вскинула вверх сжатый кулак. Карман на фартуке у девочки действительно был надорван; у мальчика действительно имелся шрам над бровью… у нее есть доказательство! Не бесспорное доказательство происхождения, но близко к тому, и гораздо больше того, что было у нее до того.
Кто-то позвонил в квартиру. По-прежнему держа в руке фотографию, она вышла в маленькую прихожую и рывком распахнула дверь.
Первым ей в глаза бросился огромный букет цветов, и она сразу же узнала державшую цветы руку.
Если Каррик думает, что ее можно подкупить цветами, если думает, что цветы сойдут за извинение, его ждет большой удар.
Она отодвинула букет, заглянула ему в лицо и сразу же забыла о Хомере и о своем открытии. За день Каррик как будто состарился на несколько лет; лицо запало, глаза ввалились. Было очевидно, что вчерашняя ночь прошла для него так же ужасно, как и для нее, но она не ангел и не испытывала никаких угрызений совести по этому поводу.
Он заслуживает того, чтобы чувствовать себя отвратительно, — он и вел себя как последний придурок.
— Что тебе нужно? — спросила она, скрещивая руки на груди и воинственно глядя на него.
Он протянул ей цветы; в ответ она лишь презрительно прищурилась. Рука с букетом безвольно упала вдоль тела.
— Можно войти?
— В чем дело?
Каррик выглядел так, словно сдерживается из последних сил.
— Дело в том, что мне нужно кое-что тебе сказать, и я предпочел бы не разговаривать на лестничной клетке.
Сэди состроила удивленную мину и шире расставила ноги.
— Я предпочла бы, чтобы ты не вел себя как придурок, но мы не всегда получаем что хотим, верно?
Каррик поднял глаза к потолку и вздохнул.
— Так и думал, что будет нелегко.
Сэди устала, она была расстроена, и ей не хватало сил смотреть на человека, который не мог дать ей то, что она хотела.
— Каррик, сегодня я поговорила с Бет и своими родителями. Оба разговора дались мне непросто. Я расстроена, взволнована и устала. Пожалуйста, уходи.
— Нет.
Каррик швырнул букет куда-то ей за спину. Повернув голову, Сэди увидела, как цветы упали на пол рядом с кофейным столиком. Листья и лепестки рассыпались по бежевому ковру.
— Ну и как, полегчало? — спросила она у мрачного Каррика.
— Нет… но сейчас полегчает. — Каррик обхватил ее бедра, притянул к себе и прильнул губами к ее губам.
Сэди даже не пыталась сопротивляться. Ее гнев растворился, когда их языки встретились; он положил ладонь ей на затылок, чтобы она не двигалась. Ей хотелось целовать Каррика до конца жизни, но она не могла то включаться, то выключаться. Они не останутся просто друзьями, которые иногда спят вместе. Ей нужны были его любовь, его доверие, его сопричастность. Ей нужно было то, что он не мог ей дать.
Сэди уперлась ладонями ему в грудь, и Каррик тут же ее выпустил. Войдя в квартиру, Сэди прикусила губу и тяжело посмотрела на него. Ей казалось, что сердце разрывается пополам.
— Я не могу, Каррик.
— Почему?
— Потому что мне нужна любовь, мне нужно твое доверие, мне нужно… все.
— Хорошо, — кивнул Каррик.
Он как-то подозрительно быстро согласился, слишком быстро уступил ей.
— Вчера ты вел себя совсем не так.
Каррик кивнул, и Сэди заметила, что в его зеленых глазах появился новый оттенок. В них как будто заплясало золотистое пламя, и глаза засияли.
— Как ты сама только что заметила, вчера я вел себя как придурок. Надеюсь, сегодня мне удастся исправиться.
— Перестань говорить загадками и объясни, зачем пришел, — отрезала Сэди.
Каррик кивнул, сел на край ближайшего к нему стула и закинул ногу на ногу. Посмотрел на нее в упор, и его взгляд — возможно ли в это поверить? — был полон любви.
— Когда я сказал Тамлин, что хочу развода, она слегка спятила. Я надеялся, что мы останемся друзьями, но наш разрыв превратился в настоящий кошмар. Она не хотела быть моей женой, но и не хотела, чтобы я от нее уходил. И она решила меня наказать. Попробовала отобрать у меня дом, коллекции, компанию. Поскольку все было оговорено в добрачном соглашении, она ни на что не имела права. Позже в прессе начали всплывать разные намеки; они всегда появлялись через несколько дней после встречи с нашими адвокатами… и всегда, если ей не удавалось настоять на своем.
Каррик рассказывал о своем прошлом, он раскрывался. Сэди опустилась на ближайший стул и затаила дыхание. Ей страшно было произнести хоть слово — вдруг он умолкнет.
— Чем больше она теряла, тем больнее хотела меня ранить. Я получал звонки с угрозами, угрожающие текстовые сообщения. Она успокоилась лишь после того, как я пригрозил ей судебным запретом. Но слухи ползли по-прежнему. Братья и сестра хотели, чтобы я подал на нее в суд за клевету, но я отказался. Люди поверят либо ей, либо мне, и я точно не собирался никого просить верить мне… Мне было все равно, что думают другие, пока не появилась ты, — продолжал Каррик тихо и взволнованно. — Я ожидал, что ты поверишь мне без объяснений, но не мог так же поступить по отношению к тебе. Поэтому, с твоего позволения, я хочу начать вчерашний разговор с самого начала… Сэди склонила голову набок и сцепила пальцы.
— Сэди, я слышал, что ты собираешься вернуться в Париж. Это правда?
Сэди покачала головой:
— Нет. Долго рассказывать, почему Бет решила продлить мой договор аренды, а не разорвать его, как я просила, но нет. Я остаюсь в Бостоне. В
