Решимость Мэгги насторожила даже ее саму. Стоя на кухне, где Кейти когда-то кормили с ложечки, где позже она оставляла на столе хлебные крошки, которые мать убирала за ней, Мэгги почувствовала себя мотыльком, появившимся из кокона.
«Моя доброта... — подумала она. — Мне сорок, а я все еще взрослею». В этот момент Мэгги вдруг вспомнила, что говорил доктор Фельдстейн: она обладает внутренней энергией, способной создавать или разрушать счастье. Да, это так. Она поехала в Дор-Каунти, она возобновила старые дружеские связи, она осмотрела заброшенный дом и вернула в свою жизнь предвкушение удачи. И это чувство отличалось от того, каким было раньше. Жизнь вынуждает родителей надеяться на детей, пациента — на психиатра, а вдову — на саму себя.
Она вошла в гостиную и остановилась в центре, медленно оглядываясь и словно изучая комнату, в которой жили сотни воспоминаний. Я покидаю этот дом без сожалений, я лишь с нежностью смотрю на него. Ты не стал бы возражать, Филлип, я знаю, не стал бы. Ты не захотел бы, чтобы я содержала его как гробницу в обмен на мое собственное счастье. Придет время, и Кейти поймет это.
В середине сентября Мэгги съездила в Дор-Каунти. Дом в Сиэтле еще не был продан, поэтому она оставила все хозяйственные дела и все время посвятила поездкам.
Раньше ей трудно было водить машину на дальние расстояния, и сейчас она вновь изумилась, что может выдержать десять часов напряженной езды. Теперь, когда у нее появилась цель, она знала, что нужно делать.
Прежде Мэгги никогда не останавливалась в мотеле одна. С ней всегда был Филлип. В холодной незнакомой постели Мэгги чувствовала тепло его родного тела. Теперь же она сама принимала решение, какую выбрать еду, заглядывала в Макдоналдс и позже ела свой гамбургер в номере мотеля. Устав после целого дня, проведенного за рулем, она засыпала, и спала как младенец, едва ощущая отсутствие Филлипа.
Ухабистые дороги Айдахо, прекрасная Монтана, бесконечная Северная Дакота, волнующая Миннесота... А в тот самый момент, когда Мэгги пересекла Санта-Крус, она сразу же почувствовала: скоро Висконсин! Тянулись чередой ухоженные фермы с несметными стадами черно-белых коров голштинской породы. Гордо стояли старые двухэтажные дома, а рядом — коровники с красными двускатными крышами.
Обширные участки желтой кукурузы чередовались с необъятными зелеными просторами. На каждом деревенском перекрестке — магазины, антикварные лавки, закусочные. Возле Нэйлзвилла она заметила фермера — без сомнения, это был Эмиш. Он шел позади упряжки рабочих лошадей. Она увидела седой восток и фермы, где выращивали женьшень, и тень падала на поля, отчего они становились похожи на лоскутные одеяла.
Мэгги обогнула Грин-Бей и направилась на север, ощущая столь же мощный прилив бурной радости, что и в прошлый свой приезд. Она понимала, что должна защитить Дор, оставив там все без изменений. Дикий сумах — предвестник осени — начал приобретать багряный цвет. Полевые яблоки были уже собраны. Возле дверей коттеджей лежали высокие аккуратные поленницы дров.
Приближаясь к Рыбачьей бухте, Мэгги решила проехать сначала мимо своего дома. Она свернула с шоссе налево и оказалась на дороге, известной как американские горы, которая, круто изгибаясь, привела ее в Коттедж-Роу. Мэгги с наслаждением вдыхала едкий аромат кедров и травяное благоухание тюльпанного дерева, которое пахнет только в определенный период, когда выделяется сок. Сердце Мэгги заколотилось: разворачиваясь, она мельком увидела аллею, где росла восточная туя. Она проехала мимо корта, мимо беседки с шаткой скамейкой и посмотрела на дом. Его крыша возвышалась над заброшенной аллеей, обсаженной кустарником. Вид этого дома наполнил Мэгги чувством восхищения. На табличке «Усадебная недвижимость», стоявшей возле дороги, добавилась надпись «Продано». Продано Мэгги Стерн. Это начало ее новой жизни.
Позвонив Кейти из дома родителей, чтобы сообщить о том, что добралась благополучно, Мэгги немного успокоилась.
— Да, мам, хорошо, — сказала Кейти. — Слушай, я сейчас не могу больше говорить, меня ждут девочки, мы идем в столовую.
«Дети не беспокоятся о родителях так, как родители — о них», — подумала Мэгги, повесив трубку.
Словно подтверждая эту мысль, Вера все время приставала к Мэгги.
— Убедись, что твой адвокат внимательно изучил условия договора, тогда ты будешь заранее знать, во что влезаешь. В любом случае, не нанимай для реконструкции людей из компании «Харденспир». Они придут на работу пьяными, свалятся с лестницы и предъявят иск, выманив у тебя все, до последнего цента. Мэгги, ты уверена, что поступаешь правильно? Просто мне кажется, что одинокая женщина должна была бы двадцать раз подумать, прежде чем ремонтировать такой большой дом. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы ты осталась в Сиэтле. Не знаю, о чем думал твой отец, когда одобрил эту затею.
Мэгги терпела колкости Веры лишь потому, что постоянно была очень занята. Она съездила в Старджион-Бей и оформила заявление на разрешение открыть в Рыбачьей бухте гостиницу типа «Ночлег и Завтрак». Договорилась сделать контрольную пробу воды, ибо так требовалось по закону при покупке любого участка, имеющего собственный родник; открыла счет в банке Рыбачьей бухты; договорилась об обеспечении телефонной связью и электроэнергией, а также об установке почтового ящика, поскольку в район, где находился ее новый дом, корреспонденцию не доставляли. Мэгги встретилась с подрядчиками и получила от них сметы, в которых самая маленькая цифра доходила до шестидесяти тысяч.
Здравый смысл подсказывал ей, что, прежде чем покупать дом, нужно было подождать, пока Совет выдаст разрешение, однако из-за погоды следовало поторопиться с началом работ. Заплатив необходимую сумму за ремонт водопровода, а также за разборку стены и перестановку печи, Мэгги решила не терять надежды на лучшее.
За последнюю неделю сентября братья Лавитски, Берт и Джо, пробили в стене комнаты для прислуги такую большую дыру, что сквозь нее могла проехать их тележка; ремонт начался.
Мэгги получила вызов из Совета по согласованиям Дор-Каунти. Ее приглашали прийти на очередное заседание по планированию в следующий вторник.
Это означало, что она должна связаться с Эриком.
Со времени своего возвращения Мэгги не виделась с ним и не разговаривала. Набирая номер его телефона, она испытывала противоречивые чувства. В пятницу утром Мэгги, одетая в толстый красный свитер, сидела в шумной кухне своего нового дома. Клены за окном были прихвачены морозцем. Положив руку на телефонную трубку, Мэгги помедлила. Берт Лавитски отдирал доски от стены. Его брат менял на задней веранде паркет. КЛ 5-3500. Почему-то она знала номер Эрика на память, но отдернула руку, не набрав его, затем напряженно сплела пальцы, хмуро глядя на телефон. Не будь дурочкой, Мэгги, помни, что говорила Бруки. Не делай из мухи слона. К тому же может ответить Анна.
