Прибыла полицейская скорая. Во время суматохи, сопровождавшей отправку арестованного, Виктория подошла к Норману.
— Спасибо, — спокойно проговорила она.
Он вопросительно посмотрел на нее и тут же опустил глаза.
— За что?
— Ты спас мне жизнь, — ей хотелось добавить: «Спасибо за последние три дня, за то, что ты приоткрыл мне двери рая и позволил понять, что именно тебя мне не хватало, и не будет хватать всю жизнь».
— Ты тоже спасла меня, — проговорил он так тихо, что она с трудом его расслышала.
Джек сказал, надо рассчитывать на лучшее. Но не может же смущение быть настолько сильным, что Норман не в состоянии даже посмотреть на нее. Если она встретит его взгляд, то догадается, о чем он думает. Но Норман отводил глаза, и Виктория не представляла, чему это приписать: трем потерянным дням его жизни, нападению Джеймса или чему-то еще.
Пит проводил полицейских до двери и вернулся в гостиную.
— Утром мы должны поехать в участок, а до утра, между прочим, меньше двадцати минут. Интересно, Вики, это и есть то, что ты называешь работой над текстом? Если да, то я очень рад, что всего лишь продаю книги.
— Ты просто замечателен, — сказала Виктория, сжав его руку.
— Скорее, великолепен. Но все благодарности этому герою. — Он кивнул в сторону Нормана, который криво улыбнулся, не поднимая глаз. — Мои руки так дрожали, что если бы Норман не забрал у меня пистолет, то я, вероятно, попал бы в тебя, дорогая.
— Я очень боялась, что ты и в самом деле попробуешь напасть на этого человека, и он тебя убьет, — сказала Виктория.
— Это все хитрость. Но когда залаял Макс, я чуть было не наложил в штаны.
Викторию затрясло от смеха. Она взглянула на Нормана, и дыхание у нее перехватило. В невероятно синих глазах она увидела тот же смех. Норман. Это был Норман, ее Норман. Но он быстро опустил ресницы, и ее сердце сжалось от боли.
— Ну, ладно. Все хорошо, что хорошо кончается в пять часов утра, — произнес Пит. Его взгляд метался между Викторией и Норманом. Он словно хотел что-то сказать, его выдавали руки, выделывавшие странные движения. — Ну, я пока схожу на кухню, проверю, как там Макс, а потом, если вы уверены, что сможете защитить эту крепость, отправлюсь домой и немного вздремну, — сказал он, многозначительно пожимая руку Виктории.
Пит быстро вышел, оставив их наедине.
Виктория вдруг почувствовала себя одинокой как никогда в жизни.
— Зачем? — резко сказал Норман.
— Зачем? — переспросила Виктория.
— Зачем ты это сделала?
— Что?
Он посмотрел на нее, и Виктория невольно отпрянула, увидев яростный гнев в его глазах. Почему он сердится? Она протянула к нему руку, но Норман быстро отстранился, причиняя ей нестерпимую боль.
Его скулы двигались так, будто он жевал что-то прокисшее или протухшее.
— Где твой муж? — спросил он холодно.
Этот вопрос неожиданно объяснил его сдержанность и отчужденность.
— У меня нет мужа, — ответила Виктория, и это признание страданием отозвалось в ней.
— Как ты могла? — спросил Норман, приводя ее в замешательство. — Как ты могла врать? Как ты могла жить, вводя всех в такое ужасное заблуждение?
От отвращения, которое звучало в его голосе, душа Виктории болезненно сжалась, но она не подала вида.
— Я не лгала, — спокойно проговорила она, пытаясь воскресить воспоминания, о его прикосновениях и любви, но ужасный смысл, приписываемый этим трем дням, разрушал все.
— Как нет, черт возьми, — закричал Норман, отшатнувшись от нее с брезгливостью. — Все, что от тебя требовалось, — рассказать правду. Ты не должна была играть мной.
— Я не играла тобой! — запальчиво воскликнула Виктория. В ней тоже, наконец, вспыхнула злость.
— Тогда что же ты делала? — чуть не орал Норман.
— Помогала тебе, черт возьми. Я делала то, что считала нужным.
— Переспать со мной? Говорить, что любишь меня? — усмехнулся он. Его взгляд был измученным, а тон — резким. — И все для того, чтобы помочь мне?
Внезапно Виктория осознала всю важность этого разговора. Он помнил все, даже мелочи. Разве не этого она хотела? Он вспомнил. Но он ее больше не любил. Его любовь умерла вместе с фантазиями.
Руки Виктории опустились. В изнеможении она все-таки собрала последние силы, чтобы ответить.
— Я никогда не лгала тебе. Даже тогда, когда поддерживала твои заблуждения. Тебе нужна была моя помощь. И я помогала тебе, выбрав, как мне казалось, лучший способ. Что бы я ни говорила, что бы я ни делала — все было ради тебя. Как ты осмеливаешься осуждать меня за это?
— Осуждать тебя? — Норман выглядел таким ошеломленным, будто она ударила его. — Черт с этим. Все, что я хочу знать, это почему? Ты сказала, что делала это для меня. Ну, спасибо. Но я не нуждаюсь в такого рода подачках. Если ты искала способ прославиться, найдя новый сюжет, то советую поискать кого-нибудь другого, более подходящего для подобных шуток.
— Это была твоя шутка, — проговорила Виктория ледяным тоном, таким же, какими были сейчас ее тело, душа и мозг.
Норман начал расхаживать по комнате. Взглянул на Викторию и так долго изучал ее, что она почувствовала, как краска заливает ее щеки. Постепенно его злость прошла, он выглядел совсем потерянным. Теперь он был похож на ее Нормана.
— Но если это не для книги, то зачем?
Даже за миллион долларов не согласилась бы Виктория открыть истинную причину, заставившую потакать его заблуждениям. Сейчас она приносила последнюю, самую большую, жертву, позволяя ему уйти и отказаться от своих фантазий. Она не могла сказать, что все случившееся подчинило ее этому человеку, что из-за него изменилась вся ее жизнь.
— Когда Пит вернется, ты можешь уехать с ним, — спокойно сказала Виктория, — или вызвать такси. Мне все равно, что ты выберешь.
— И ты ничего не собираешься объяснить мне? — спросил Норман. В его голосе звучало недоумение, смешанное с любопытством.
— Я уже пыталась это сделать, — проговорила Виктория, — но ты не захотел слушать. До тех пор, пока ты действительно не захочешь узнать, что руководило мной, у нас не получится настоящего разговора.
Сложнее всего, оказалось, повернуться спиной к нему и выйти.
Норман видел, как она величественно подошла к лестнице и, не оглядываясь, стала подниматься по ступеням, прямая, с высоко поднятой головой.
Какой же ты дурак, думал Норман. Обвинять, нападать на нее, вместо того чтобы сесть рядом, взять за руку и попросить рассказать обо всем, что произошло за последние несколько дней. Он знал и помнил о них, но Виктория была права. Он не поинтересовался ее переживаниями, тем, что заставило ее сблизиться с ним, поверить, что он ее любящий муж.
