нервами.
Я сделала тест на беременность. Он показал две полоски. Свекровь заметила упаковку теста в урне и крепко обняла, со слезами.
— Надеюсь, все будет хорошо. Пусть не у нас, так у вас… — молвила тихо.
Она сильно переживает и за здоровье свекра, в том числе. Ведь предстоит еще разобраться с мутными тестами в отношении Лены.
* * *
Еще раз останавливаюсь возле палаты, пригладив волосы. Вдруг слышу: звук из-за двери.
Чирк-чирк-чирк.
Такие щелчки, как будто кто-то делает снимки.
В это время Демид обычно еще спит, после лекарств, которые он принимает в обед, сильно тянет в сон. Просто я пришла немного пораньше…
Заинтересованная, что же там происходит, я бесшумно распахиваю дверь и роняю на пол контейнер с сырниками.
— Ах ты… Б…дь! — срывает с моих губ потрясенно.
От гнева все перед глазами темнеет.
Ведь на постели с Демидом, который еще слаб и спит после приема лекарств, сбоку примостилась Ленка.
Прижалась, распустила кофточку, обнажив грудь.
Она положила сверху ладонь Демида так, будто он ее лапает за сиськи.
Лена делает снимки…
Теперь понятно, какими методами она добивалась, чтобы Демид к ней бегал! Она его шантажировала, гадина проклятая!
Она
Судя по бегающим из стороны в сторону глазам, Лена не ожидала, что ее застигнут врасплох. Она явно планировала, что представит позже эти фото в знак доказательства, что у них с Демидом интрижка продолжается, несмотря ни на что. Или хотела его шантажировать? Неважно! Главное, что веры ей нет. Теперь никакой веры нет!
Ноги несут меня в сторону постели больного.
Сама не ожидала от себя, что схвачу гадину за волосы и хорошенько дерну в сторону.
— Ты что творишь? — пищит жалобно.
— Пошла вон! — требую я. — Даже не надейся, это не прокатит!
Толкаю Ленку в сторону двери и выхватываю у нее телефон из рук. Он еще не успел заблокироваться, поэтому я удаляю все фото и кидаю телефон в Лену. Она пытается натянуть приспущенный лифчик и прикрыть голую грудь, одновременно с этим еще и за телефоном смотрит. В итоге она не успевает сделать ничего.
Я распахиваю дверь палаты.
— Как ты вообще сюда проникла, дрянь? Подкупила? Или тайком прошмыгнула?
— Что ты себе позволяешь?! Тебе это просто так с рук не сойдет!
Лена наклоняется за телефоном, в это время я выкидываю в коридор ее сумку и продолжаю держать дверь открытой.
— Выметайся! — смотрю твердо. — Ничего не выйдет. Моего мужа я в твои поганые руки не отдам, и свое счастье тебе не удастся построить на моей разрушенной семье. Держись от нас подальше!
Сцена не самая приятная, я бы даже сказала, скандальная. Ведь в коридоре больницы сидят другие посетители и наблюдают за тем, как я ругаю Ленку, а она пытается все еще прикрыть свою грудь не очень успешно.
— Еще увидим! — бросает она, но как-то совсем без уверенности в себе.
Легко было показывать себе крутой и дерзкой, когда она знала, что громких ссор и скандалов я с детства не выношу. Но стоило дать отпор и показать зубы, как она сдулась. Вскоре, почему-то я уверена, ни следа не останется от ее требований. Удержать Демида ей нечем, кроме шантажа. Шантажа больше не выйдет. И я верю, что Демид хочет сохранить семью. Теперь верю, после всего пережитого, после того, как он побывал на грани жизни и смерти, он переосмыслил многое и оставил, действительно, только то, что важно. Самое ценное. И больше ничего, кроме этого.
Шумная сцена заставляет его пошевелиться во сне, распахнуть глаза. Я осторожно сажусь на край кровати и с любовью наклоняюсь над ним.
— Как ты?
Он принюхивается.
— Чем пахнет? У тебя никогда не было таких… эмм… пахучих духов.
— Скажи, как есть. Они вонючие, — качаю головой.
Надо же, эта дрянь еще и напшикалась посильнее, чтобы от Демида пахло. Просто весь набор…
— Приходила твоя любимая, — говорю с иронией. — Компромат готовила о великих и сильных чувствах.
— Что?! — сна больше ни в одном глазу, только решимость и злость. — Тварь. Что бы она ни сказала, не верь ей. Она лжет.
— Остается только один вопрос. Как быть с Максом. Ты так радел за него… Говорил, что любишь.
— Вот только тебя и Еву я люблю в миллиарды раз сильнее. И я все время хотел остаться хорошим для всех, даже для тех, чьего прихода в эту жизнь не ждал, не планировал, не хотел, но… Понимаю, что если я не сделаю выбор, то потеряю тебя, дочь. Потеряю все. Ничто в мире не стоит этой чудовищной жертвы, — отвечает без колебаний. — Ничто и никто не стоит.
— Сделаешь тест на отцовство, Демид? — прошу я. — Возможно, не я должна тебе это сообщать. Совсем не я. Но так уж вышло, что ящик Пандоры уже открыт. И скоро твою семью ждут не самые простые времена.
— Что ты имеешь в виду?
Я рассказываю. Так подробно, как только возможно. Делаю паузы, держу Демида за руки. Он в шоке. Просто в шоке. Верит с трудом, но, по глазам вижу, что верит.
— То есть донором стал…
— Мужчина лет тридцати, — вспоминаю. — Свекровь ничего не сказала, но я чуть-чуть его разглядела. У меня сложилось ощущение, будто это твой брат по отцу. По настоящему отцу, имею в виду. Биологическому.
— Я хочу все знать, — твердо заявляет Демид. — Имею право. Дай телефон? Позвоню маме… — просит и задумывается. — Говоришь, тест показал родство… между Максом и моим… отцом… — выделяет последнее слово иначе. — Забавно. Может быть, я даже знаю, в чем дело.
— Да?
— Догадываюсь. Когда в нашей семье пошел раскол, папаша мне лекции читать вздумал и с гордостью рассказывал, как в свое время отшил бабенку меркантильную, которая хотела его взять на пузо! Не вышло… Не думал, что скажу это. Но надо все проверить в лаборатории. Все и всех… — он смеется, но смеется горько.
Я крепче держу его за руку.
— Что бы ни случилось, я рядом.
В ответ Демид целует меня:
— Только ты и есть… мой надежный огонь маяка. Моя любимая и единственная.
Демид откидывается назад на подушки. Ему еще сложно даются такие долгие и сложные разговоры. Но глаза проясняются, взгляд с легкой грустью: вся его жизнь на глазах меняется. Все, во что он верил и знал, вдруг оказывается не тем, чем было на самом деле. И я чувствую, что нужна ему сейчас, как никогда раньше, что, может быть, я никогда не буду карьеристкой и не стану хватать
