— В Нью-Йорк. Она нашла там работу. Разве она не сказала тебе?
— Сказала. — Облегчение волной накрыло Гранта. — Может быть, мне следовало пойти к ней домой?
Мод покачала головой.
— Нет, не думаю. Лучше вам встретиться здесь. Это докажет всем старым сплетницам, что Энни наконец встретила своего мужчину.
— Мне безразлично, что думают ее знакомые и соседи. — Он еще помнил разговор в аэропорту, подтолкнувший его к судьбоносному решению взять Энни с собой в Нью-Йорк. Грант в который уже раз проверил, в кармане ли обручальное кольцо, которое он купил для нее.
— Тебе не было бы безразлично, если бы ты слышал их разговоры. Стая старых ворон!
— Тогда зачем Энни сказала им, что ее брак не удался? Не спокойнее ли было уехать, сохранив эту тайну?
— Моя девочка слишком честная. Кроме того, я думаю, что их жалкие укусы ничто по сравнению с тем, что она потеряла тебя.
Чувство вины пронзило Гранта, но в то же время слова тети Мод дали ему надежду.
— Вы так думаете?
— Я никогда не видела ее такой… безжизненной. А ведь все свои потери она переживала на моих глазах: сначала родители, потом эти пустоголовые женихи.
Бог свидетель, он не хотел заставлять ее страдать, но она сама отказывалась отвечать на его телефонные звонки. Прилетев в Даллас по билету Гриффина, он хотел сразу же отправиться в Локетт, но задержался, чтобы купить кольцо. Это кольцо должно было показать Энни, как он ее любит, и продемонстрировать всем, что она принадлежит ему. Кольцо он смог купить только во вторник и сразу же поехал к Мод. Что ж, если он решился на такой шаг, то сделает все как положено.
— Тетя Мод… мэм, — заговорил Грант, с трудом сглатывая комок в горле. — Я хочу поговорить с вами.
Она оторвалась от раскладывания розовых салфеток около фарфоровых тарелок.
— Слушаю.
Грант откашлялся.
— Гм… Поскольку родители Энни умерли… Я понимаю, что это вовсе не обязательно, но я решил соблюсти все формальности…
Мод подошла к нему и положила руку ему на плечо.
— Давай по существу, а то стая ворон слетится с минуты на минуту.
— Да, мэм. Поскольку вы — самый главный человек в жизни Энни, я прошу у вас ее руки.
Из глаз пожилой женщины хлынули слезы.
— Ты — первый, кто сделал это. — Она промокнула глаза фартуком. — Никто из ее предыдущих женихов не озаботился подобной формальностью. Может быть, поэтому они так легко нарушали свое слово. Как ты думаешь?
— Я не знаю. Мэм, вы согласны?
— Господи, конечно! — Она притянула Гранта к себе и похлопала по спине. Напряжение отпустило его — одно дело сделано, но осталось еще одно, самое главное. — Но, скажу тебе честно, я не знаю, что тебе ответит сама Энни. Она очень обижена, и вряд ли даже мое заступничество поможет тебе.
— А вот и они! — сказала тетя Мод, приподнимая тяжелую штору. Она подтолкнула Гранта в сторону кухни. — Побудь там, пока не придет Энни.
Гостиная стала заполняться женщинами, одетыми празднично, как на Пасху. Мод предложила им бутерброды на фарфоровых тарелках и апельсиновый чай из фарфоровых чашек. Пожилые женщины в платьях с оборками и женщины помоложе, одетые более современно, своей болтовней и смехом напоминали стаю растревоженных гусей. И хотя смех был приглушенным, а некоторые вещи вообще произносились шепотом, Грант немало услышал, находясь в своем укрытии.
Женщина с заплывшей шеей и в отвратительной шляпе с цветами покачала головой, отчего кожа под ее подбородком заколыхалась волнами, как у ящерицы.
— Не понимаю, почему ей приспичило переезжать в Нью-Йорк. Ее бедные родители наверняка переворачиваются в гробу.
— А я думаю, что Нью-Йорк как раз для нее, — произнесла женщина помоложе с набитым ртом. С трудом проглотив, она тут же взяла следующий бутерброд. — Все они там, в больших городах, сумасшедшие.
В разговор вступила еще одна пожилая женщина:
— Энни всегда была немного… странной для Локетта. Слишком… — Она подождала, пока Мод наполнит ее чашку чаем, и уселась на диван.
Слишком пылкой, подумал Грант. Слишком сексуальной для этой стаи ворон. Слишком умной и тонкой, чтобы продолжать жить там, где она явно «не ко двору».
— …не такой, как все, — наконец закончила она мысль.
Да, здешние кумушки фантазией не блещут, язвительно подумал Грант. Но в одном они, несомненно, правы: Энни не принадлежит этому городу, ей тесно в его рамках.
— Наверное, поэтому ей не удалось удержать ни одного из своих женихов.
Вороны дружно закивали, а Грант уже еле сдерживался.
Энни сидела на стуле с приклеенной улыбкой на губах, исподтишка поглядывая на часы. Она согласилась на это мероприятие только ради тети Мод и в память о своих родителях. Еще чуть-чуть, и она сможет отправиться в аэропорт, начав отсчет своей новой жизни.
Но даже эта почти осуществившаяся мечта больше не радовала ее. Ее вообще больше ничто не радовало с тех пор, как Грант безжалостно разбил ее сердце.
— Энни, детка, что ж тебе так не везет в любви? — Миссис Саркс, жена локеттского священника, похлопала Энни по колену. — Помню, как перед самой смертью твоя мама сказала мне, что мечтает, чтобы ты встретила мужчину, который любил бы тебя, как всю жизнь любил ее твой отец.
Эти слова отозвались в сердце Энни болью. Что поделаешь, если она уже встретила мужчину, которого полюбила, но который никогда не полюбит ее? Может, ей не стоит ехать в Нью-Йорк, следует забыть новую работу и вообще уйти в монастырь?
— Ты уже не так молода, и тебе стоит поспешить устроить свою судьбу. Иначе на твою долю достанутся лишь старые вдовцы, — дала «добрый совет» невестка миссис Саркс, Мелани.
— Этот последний жених, которого она нам продемонстрировала в церкви, был очень даже ничего.
— Да и остальные были очень привлекательными молодыми людьми.
— Что ж, мы должны согласиться, что Энни Бакстер знает, как привлечь красивого мужчину.
— Но не знает, как удержать его. Энни, милочка, что случилось с твоим последним женихом? Почему ваш брак так быстро распался? — спросила Мэри Нортон.
Энни специально «пожаловалась» своей ближайшей соседке, работавшей на почте, что ее брак продержался всего неделю. Таким образом она избавила себя от необходимости повторить эту историю еще пять тысяч раз. И только тете Мод она рассказала всю правду.
Тетя крепко обнимала ее, пока Энни рыдала от разочарования, боли, сожаления. Затем ровно одну минуту она поругала Гранта, а затем долго перечисляла его достоинства. Энни стало немного легче, но ночью тоска накатывала с новой силой. В воспоминаниях, мечтах и снах всегда был он, Грант.
