Эми была поражена. О таких вещах, по ее мнению, не сообщают в письме, хотя Маркус мало чем был обязан своему партнеру.
— Так не делается, — возразила она. — Разве у вас нет юридического документа? Договора или чего-то в этом роде?
— Поскольку Келли не доверяет адвокатам, никакого официального документа не существует. У нас джентльменское соглашение, если этот термин применим к такому мошеннику, как Келли. Мы все же подписали бумагу, в которой оговорили, что, если не обнаружим золота, партнерство может быть немедленно расторгнуто любым из партнеров после уплаты символического пенни в качестве компенсации. Что я и делаю с превеликим удовольствием.
— И Келли это так просто и проглотит?
— У него нет выбора, — пожал плечами Маркус. — Несмотря на сопротивление Келли, я отдал наше соглашение на хранение Варли. Если возникнет спор, я просто подам в суд. Никаких трудностей не предвидится, разве что я не успею закончить письмо и он его не получит вовремя. — Это был намек, и она покинула кабинет.
Интуиция подсказывала Эми, что Келли не из тех, кто позволит откупиться от него символическим пенни. Назревали крупные неприятности, и Эми молила Бога, чтобы Маркус в своем письме не слишком задел самолюбие партнера. Однако, учитывая настроение Маркуса, на это надеяться не приходилось.
Было очевидно, что с того момента, как письмо отправилось в Дублин, Маркус почувствовал облегчение. У него будто камень свалился с плеч, но не только потому, что он расстался с Келли. Он, видимо, понял, что его грандиозный проект окончательно провалился.
Правда, Эми почти не видела его все последние дни, встречаясь с ним только во время обеда. Он часами бродил по полям либо скакал верхом, ни разу не пригласив ее составить ему компанию. Она чувствовала себя немного обиженной из-за того, что ей приходилось почти все время пребывать в одиночестве, но все же понимала, что это был его способ справляться с неприятностями.
Спустя несколько дней в колонке светских новостей дублинской газеты было помещено объявление о помолвке мистера Томаса Варли и мадемуазель Элен Дюбуа. За обедом Эми показала Маркусу газету.
— Варли уже сообщил мне об этом, — кивнул Маркус.
— И вы ничего мне не сказали!
— Зачем? Вы и так были убеждены, что это произойдет.
— А вы разве нет?
— В общем-то, я тоже. Несколько дней назад мы говорили об этом с Элен у Чэпменов, и она показала мне свое обручальное кольцо.
Ну и дела! — возмутилась Эми. Не признался, что ее предположение относительно Варли оказалось верным, а вдобавок скрыл, что у Чэпменов разговаривал с француженкой. Все это свидетельствовало об одном — Эми для него ничего не значит. Как только отпадет необходимость в навязанном им союзе, каждый пойдет своей дорогой.
— Я чем-то вас расстроил? — спросил Маркус, потому что девушка сидела, уставившись в тарелку, но не притрагиваясь к еде. — Я думал, вы будете довольны тем, что Элен обручилась. Ведь вы почему-то приписывали ее мне.
— Ничего я не приписывала, — отрезала Эми. — Странная у нас была бы семейная жизнь, если вы не считаете нужным делиться со мной мелочами вашей жизни, не говоря уж о важных событиях.
— По крайней мере, дорогая, вы сейчас убедились, что Элен всегда относилась именно к мелочам моей жизни.
— Да, — в отчаянии выпалила Эми и с силой вонзила вилку в сочного цыпленка, лежащего перед ней на тарелке. — Мне тоже уготована участь мелочи. Используете меня, а потом выкинете за ненадобностью и никогда обо мне не вспомните.
— А вот тут вы ошибаетесь, — сказал Маркус после паузы. — Я перед вами в огромном долгу, Эми, и никогда об этом не забуду. Разлука с вами повергнет меня в отчаяние, уверяю вас. Одна надежда, что мы все же сохраним хоть какие-то отношения.
Пожалуйста, не говори так, молча молила она, ты разбиваешь мне сердце.
— То есть после того, как расстанемся, мы снова начнем переписываться? — спросила она, чувствуя, какое это слабое утешение. Зачем ей его слова на клочках бумаги? Он нужен ей весь. И в сердце, и в жизни.
— Если это доставит вам удовольствие.
— Правда, переписка обретет личный оттенок, — заметила Эми, твердо вознамерившись говорить только на эту тему. — Ведь в прошлые времена, если помните, я писала от имени вашей тетушки.
— Но во всем угадывалась ваша личность. И в письмах было столько юмора, что я ловил себя на том, что с нетерпением жду следующего письма.
— Ладно, — как можно более непринужденно заявила Эми, — коль скоро вы уверены, что вам не наскучит читать о моей жизни, я начну писать, как только у меня появится постоянный адрес.
Эми болтала и ушам своим не верила — говорит о каком-то будущем… которого у нее пока нет.
— Унижение паче гордости, Эми, — немного раздраженно заметил он, — с вами не бывает скучно.
Вообще-то это не такая уж плохая идея — разозлить его. Когда они ругались или дразнили друг друга, Эми могла не думать о его ласках и поцелуях, не вспоминать о ночи перед обручением, когда Маркус явился к ней в спальню и чуть было не соблазнил ее. И с какой безумной страстью ей хотелось, чтобы это случилось…
После обеда они сели в гостиной пить кофе. Эми взялась за рукоделие, а Маркус стал пролистывать газеты. Слава Богу, что он больше не заставляет ее читать вслух, подумала Эми.
— Черт! — вдруг громко воскликнул Маркус, так что она невольно вздрогнула.
— В чем дело?
— Я удивлялся, почему нет никаких известий от Келли. Оказывается, этот болван в пьяном виде угодил под лошадь в центре Дублина и лежит теперь в гостинице со сломанной ногой.
— Бедолага…
— Не стоит его жалеть. Он вечно попадает в такие передряги. Владелец кареты почему-то полон раскаяния и оплачивает счета и врачебную помощь, — возмутился Маркус.
— Взгляните на это с другой стороны, — не сдержала улыбки Эми. — С ним обращаются, как с важной персоной, и его имя даже попало в газеты, это хоть немного подсластит ему горькую пилюлю, полученную от вас.
— Вы правы. И к тому же, если верить заметке, он еще долго не вернется в Кэлланби.
Значит, в ближайшее время между компаньонами не будет стычек. Памятуя злобные замечания Ронана, Эми была более чем благодарна за такую передышку. К тому времени, как заживет его нога и он вернется, его гнев за столь бесцеремонное расторжение партнерства уже притупится. Можно считать, что от Келли они благополучно избавились.
— Мне стало немного спокойней, Маркус. У меня всегда было такое чувство, что он найдет возможность как-то нам навредить. Но теперь, когда ему достался кусок хорошей жизни — пусть и благодаря несчастью, — нам, видимо, нечего его бояться.
