— Какую правду? — снова повторила она. — О чем ты говоришь?
Джош глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он продолжал крепко сжимать ее руку. Потом поднял глаза и сказал:
— Я говорю об ожерелье. Ожерелье тетушки Мими. Ты даже не пыталась разубедить меня, что не собиралась его красть тогда, много лет назад…
Он снова вздохнул и тихонько потряс руку Сэлли.
— Теперь я это точно знаю.
Сэлли посмотрела на него, широко раскрыв глаза. Почему вдруг об этом начался разговор? Она только собралась обвинить его в том, что он тайно скупает ее полотна, а он начал разговор об ожерелье тетушки Мими.
Он снова встряхнул ее, как бы требуя ответа, и Сэлли сказала: его!
— Конечно, я никогда не пыталась его украсть.
Джош кивнул.
— Кэрин сказала мне об этом. Мы разговаривали вчера вечером у меня дома о тебе и о том, как несправедливо мы обошлись с тобой… И во время разговора она вспомнила, что ей рассказала Люсинда много лет назад… как она подставила тебя с ожерельем и обвинила в том, что ты пыталась украсть его…
— Люсинда рассказала ей об этом?
— Мне кажется, что это было очень давно. Люсинда считала, что она сыграла с тобой прескверную шутку. — Он грустно покачал головой. — В то время Кэрин не обратила на это внимания. Она не понимала, что многие годы этот случай влиял на мое отношение к тебе, — серьезно добавил он.
Сэлли покраснела, когда услышала сожаление в его голосе. Но она заставила себя сказать:
— Наверное, «влиял» слишком слабо сказано? Ты всегда считал меня воровкой, но все дело в том, что ведь я никогда не нравилась тебе!
Джош высоко поднял брови.
— Конечно же, нравилась. С чего ты взяла, что мне не нравилась?
— Просто я так считаю и чувствую!
Сэлли с любопытством посмотрела на него. Что таилось в этих темных непроницаемых глазах?
Он выглядел пораженным.
— Ты просто сумасшедшая! Ты сама это все выдумала! Ты мне не только нравилась, ты была как бы частью нашей семьи. Иначе зачем бы я хранил все эти годы фотографию, где была тетушка Мими, ты и я, — заметил Джош. Он посмотрел ей в глаза. — Ты же знаешь, о какой фотографии я веду речь?
Сэлли покраснела и утвердительно кивнула головой.
— Та, которая находится в твоей квартире и стоит в серебряной рамочке.
Итак, подумала она, то, что она была на этой фотографии, не было просто случайностью. Сэлли прикусила губу и быстро отвела взгляд в сторону. Она густо покраснела от радости и смущения.
— Я не знаю, почему я так думала, может, из-за детской незащищенности, — добавила Сэлли, — но мне всегда казалось, что я совсем тебе не нравлюсь.
— Ну, я могу тебе сказать, что ты одна так думала. Девушки, которых я приводил в дом, жутко ревновали меня к тебе, но больше всех Люсинда. Она считала, что я слишком много обращаю на тебя внимания.
— Люсинда ревновала тебя ко мне? — Сэлли не могла в это поверить. Не подумав, она выпалила: — Это я жутко ревновала тебя к ней!
Она призналась в этом в первый раз даже себе. Ее неприязнь к Люсинде объяснялась простой ревностью.
Сэлли пришла в ужас, что выдала себя. Она уставилась взглядом в пол, как бы желая, чтобы под ногами разверзлась бездна, и она провалилась туда.
Ей показалось, что Джош насмехается над ней, когда он сказал:
— Польщен твоими словами!
Потом была пауза. Сэлли продолжала смотреть в пол. Джош отпустил ее руку и, взяв ее за подбородок, приподнял лицо, чтобы Сэлли смотрела ему прямо в глаза.
— Почему ты мне сразу ничего не рассказала об ожерелье? — спросил он ее.
— Мне это казалось неважным.
Она думала, что он станет насмешливо улыбаться, но этого не случилось.
— Тебе это казалось неважным, ибо ты считала, что все равно мне не нравишься? — Он уставился на нее своими темными глазищами, и у нее по телу побежали мурашки. Он нахмурился. — Ты это хотела сказать мне?
— Да, наверное, ты прав.
Но Сэлли прекрасно понимала, что была еще одна явная причина, чтобы вести себя именно так. Она воспользовалась ситуацией, чтобы держать дистанцию между собой и Джошем. Она просто боялась быть рядом с ним. Она не могла доверять своему сердцу. Потому что она всегда любила его.
— Хотел бы я знать все еще тогда, — вздохнул Джош. — Если бы я все знал про ожерелье, я тогда не поверил бы так легко, что ты замешана в этом мошенничестве с Кливом.
Он отпустил ее, отступил назад и посмотрел ей прямо в глаза.
— Сколько же времени у нас пропало даром!
— «Пропало даром»? — О чем он говорит? У Сэлли бешено заколотилось сердце. Прежняя надежда шевельнулась в ее душе. Нет, нет, этого не может быть. Пустое, подумала Сэлли, а вслух сказала: — Мы могли бы быть друзьями.
— Да, могли бы быть. — Он продолжал смотреть на нее. — Но потом это уже не имело значения.
Надежда, едва успев родиться, сразу же умерла в ней, и она сказала ровным голосом:
— Конечно нет.
— Это все не имеет никакого значения. — Опять пауза… Джош тяжело дышал и не отрываясь смотрел на Сэлли. Потом он спросил: — Как ты думаешь, где я был все это время?
Сэлли собиралась ответить что-то» вроде «Откуда мне знать», но в этот момент вспомнила, где, по ее мнению, он был. Казалось, ее с силой ударили в солнечное сплетение. Она, нахмурилась и ответила:
— Ты был с Кэрин во Франции.
— Что? С Кэрин? И что я там делал с Кэрин?
— Не знаю… То, что все делают… Я хочу сказать, что если она, твоя подружка…
— Моя кто?
Внезапно Джона схватил Сэлли и начал хохотать.
— Ты так решила? В это просто невозможно доверить! — воскликнул он.
— Конечно, я так решила. Почему тебя это удивляет?
— Потому что Кэрин никогда не была моей девушкой. — Он нежно погладил щеку Сэлли. — Ты просто сумасшедшая. Мы с Кэрин просто друзья! И всегда были только друзьями.
Сэлли изумленно смотрела на него. Можно ли верить ему? Она спросила его, с трудом переводя дыхание:
— Так что ты делал все это время?
Джош наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
— Я занимался тем, что встречался с партнерами и старался организовать дела так, чтобы меньше времени отсутствовать дома. — Он замолчал и снова посмотрел на Сэлли. Теперь он выглядел серьезным и взволнованным. — Ты не хочешь узнать, почему я этим занимался?
Сэлли кивнула, она все еще не могла прийти в себя от удивления. Оказывается, между ними ничего не было, подумала Сэлли, все еще боясь в это поверить. Впереди опять забрезжила надежда…
Джош не отпускал ее, продолжая все объяснять.
— Я прекрасно понимаю, что жизнь, которую я веду, — безостановочно ношусь из конца в конец по всему свету, — эта жизнь хороша для одинокого мужчины, но не для человека, у которого есть жена… семья. Поэтому я решил исправить это положение… — Он глубоко вздохнул. — Я не стану тебя торопить. Я понимаю, мне предстоит ухаживать за тобой, чтобы заставить тебя полюбить меня… и я понимаю, что тебе еще нужно время, чтобы оправиться после истории с Кливом. Но я должен сказать тебе все равно. Сэлли, я прошу тебя стать моей женой.
