– Пойдем, Кэм, – сказала Беатрис, свистнув собакам. – Мы отправляемся смотреть лошадей. – Проходя мимо брата, Би шепнула ему на ухо: – Это тебе дорого обойдется.
– Знаю, – сказал Говард, не сводя глаз с лица Сесил.
– Око за око, зуб за зуб?
– Ступай, Би, – добродушно сказал Говард.
– Только не переходи в рукопашную: тебе не шестнадцать лет, – посоветовала она, взяла Кэм за руку и повела ее в сад.
– Берта, так ты покажешь нам фотографии больших шишек, которые присутствовали на помолвке твоего брата? – Стив бросил извиняющийся взгляд на жену и помог ей встать. – Грейс просто поразилась, когда я сказал ей, кто там был.
Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь внимание Берты от двух молчаливых фигур, остававшихся в комнате.
– Я говорила вам, что?.. – Она стала перечислять знаменитостей, загибая пальцы с ярко-красными ноготками. – А она намного толще, чем кажется по телевизору. – Сесил так и не узнала, о ком шла речь; двери в особняке Уэйнов были весьма внушительными.
– Наконец-то мы одни.
– Я не попрощалась с Пьером. Он подумает…
Лицо Говарда тут же приобрело угрожающее выражение, подбородок напрягся, а глаза стали обсидианово-черными.
– Он – прошлое, – бросил Го, презрительно пожав плечами. – Если у него есть хоть капля интуиции, он поймет это, а если нет… – Его чувственные губы сжались в ниточку.
Сесил не могла поверить, что человек, легко решающий самые сложные юридические проблемы, может питать такую склонность к решению собственных проблем с помощью кулаков.
Стремление к насилию сочилось изо всех пор его мускулистого тела.
– Не смей вести себя как… варвар! Если ты прикоснешься ко мне, я закричу… – Говард шагнул к ней, и Сесил испуганно попятилась. Стоит ему тронуть ее хоть пальцем, как пройдет совсем немного времени и она начнет умолять его… причем отнюдь не о пощаде.
– Наши семейные ритуалы, как правило, очень шумные. Сомневаюсь, что кто-то прибежит к тебе на помощь.
– Меня не интересует твоя семья.
– Жаль; кажется, ты им понравилась. Конечно, будь по-другому, это ничего бы не изменило, но, если моя жена окажется им по душе, это сильно упростит дело.
– Го…
– Да? – Уэйн посмотрел на руки Сесил, вцепившиеся в его рубашку, и его взгляд приобрел странное выражение.
Она наклонила голову, как будто не могла смотреть ему в глаза. Ее стройное тело ощутимо напряглось. Как убедить его в своей искренности? Она закрыла глаза и от всей души пожелала, чтобы он поверил ей.
– Я не беременна…
– Знаю.
Глаза Сесил тут же распахнулись.
– Что ты сказал? – Окончательно сбитая с толку, она, наконец, решилась посмотреть Говарду в глаза.
– Я знаю, что ты не беременна. – Уэйн ловко развязал ленту, стягивавшую в узел ее шелковистые волосы. – Так лучше, – хрипло сказал он, распуская их по плечам Сесил.
Ласковые прикосновения его пальцев лишили ее остатка воли. Затем он тщательно разгладил локон, упавший на ее щеку.
Запах его тела вызвал воспоминания, причинявшие боль; она слегка раздвинула губы и втянула в себя воздух. Го обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы. Он не брал, а давал. От этой нежности защипало глаза.
– Я прижал отца к стенке, и он сказал правду. Точнее, изложил одну из версий. Причем тщательно отредактированную. Обходящую все острые углы и представляющую его в самом выгодном свете.
– Значит, там мало что осталось от правды.
Может быть, он жалеет ее и поэтому так нежен? Но понимает ли Го, как ей хочется, чтобы это проявление чувств было искренним? О Господи, она не вынесла бы его жалости!
Что ж, именно этого ты и хотела, сказала она себе. Твоя миссия закончена. Все позади, так что можешь успокоиться и вернуться к прежней жизни. Но тогда почему так тяжело? Вот Го действительно стало легче. Он явно доволен собой. Он свободен. Но ты никогда не освободишься от этой любви, никогда! Это на всю жизнь.
– Мой отец действительно обладает даром убеждения, – иронически признал Говард.
– Ты должен чувствовать облегчение.
– Должен? – Го смерил ее взглядом, от которого сердце Сесил неистово заколотилось.
Она невольно прикрыла глаза и негромко рассмеялась.
– Если вдуматься, история получилась забавная!
– Не вижу юмора.
– Не слишком сердись на отца. Думаю, он искренне желал тебе добра.
– Он всегда желает мне добра. Ты чересчур снисходительна… учитывая, сколько неприятностей я доставил тебе из-за его козней.
Сесил небрежно пожала плечами и только тут поняла, что вцепилась в его рубашку. Она разжала пальцы и попыталась разгладить смятое место.
– Извини я испортила тебе рубашку, – пролепетала она.
Говард похлопал ее по руке.
– Ничего, она у меня не последняя.
– Конечно…
– Так что можешь терзать меня в любое время дня и ночи.
От этих слов в мозгу Сесил тут же включился скоростной стереопроектор. Надо было что-то говорить. Любую чушь, лишь бы отвлечься…
– Теперь ты сможешь начать новую жизнь. И сделать ее такой, как тебе захочется. Ты не… обременен лишним багажом. – Сесил пыталась говорить весело и непринужденно, но на душе у нее скребли кошки.
– Неужели это было так ужасно? – Теплые пальцы снова взяли ее за подбородок. Любимое смуглое лицо маячило сквозь туман, стоявший в глазах от невыплаканных слез.
– Теперь меня нельзя оправдать юностью.
– Тебе нужно оправдание?
– Оправдание чему? Опрометчивости и безответственности?
– Нет, оправдание желанию родить от меня ребенка. – Рука Го скользнула вниз и легла на ее плоский живот.
Сесил не могла отвести глаз от дорогого ей человека. Ее тело трепетало от желания. Слезы, которые до сих пор удавалось сдерживать, внезапно полились сами собой.
– Ты не знаешь, как я боялась, – всхлипнула она. – Я хотела, чтобы это было правдой. – Сесил наклонила голову и прижалась лицом к его твердой груди. Сила и мощь этой груди действовали на нее успокаивающе. – Мне ужасно хотелось, чтобы ты поверил… – Она закусила дрожащую нижнюю губу и приготовилась выслушать презрительный ответ. – Твой отец хорошо разбирается в людях. – Ну вот и все! Ее тайна вышла наружу.
– Я тоже. – Сесил почудилось, что Говард отвечает на ее предыдущую фразу. Но…
– Ты… – смешалась она. – Не понимаю. – Его слова не имели никакого смысла, если только… Нет. Эта глупая, невероятная мысль заставила ее крепко зажмуриться.
– Я тоже хотел, чтобы это оказалось правдой. Вот почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что к чему. Я хотел, чтобы ты носила моего ребенка. Думал воспользоваться этим как рычагом, чтобы заставить тебя остаться со мной. Но стоило мне заговорить об этом, как ты отталкивала меня. Я боялся окончательно потерять тебя. – Воспоминания о пережитой боли все еще туманили его темные глаза.
