— Но отец никогда не пытался встретиться со мной, — в отчаянии произнесла Дженна и была поражена бурной реакцией Алена на это заявление.
— Он пытался целых восемь лет! — вскипел Ален.
— Он ни разу даже не написал мне…
— Он писал вам понемногу каждый день, в течение восьми лет, и отправлял толстые конверты, как только снова находил вас. Неужели вы ничего не понимаете, Дженна? Неужели никогда не задумьшались об этом? Что, по-вашему, случалось с письмами, которые приносили к вам в дом?
— Мама всегда сама получала почту. — Дженна взглянула на Алена и покачала головой. — Но ведь это бесполезно, Ален! У него было решение суда. Он мог прийти и потребовать встречи со мной, мог сесть на пороге и…
— Если бы он мог найти этот порог! Послушайте меня, Дженна, как только развод был завершен, и ваша мать получила свободу, она переехала на новое место. Расселл лишился всего имущества и отправился во Францию, к своим друзьям. Ему пришлось начать жизнь заново, обустроить жилище, в котором вы могли бы бывать — пусть даже только во время каникул. После его отъезда ваша мать немедленно переехала и увезла вас с собой. Дом был продан, банковский счет закрыт, и никто не знал, куда она делась. Да, у вашего отца было решение суда, но что оно значило? Просто листок бумаги. Имоджин не совершила никакого преступления, просто нарушила клятвенное обещание. Многими решениями суда можно пренебречь — для этого необходима только выдержка, а ее Имоджин было не занимать.
— Но в конце концов он нашел меня…
— Нет. Это я вас нашел! — Никогда Дженна не видела Алена таким мрачным, но он смягчился, увидев ее белое от страха лицо. — Сначала, после того как Расселл женился на моей матери, я был слишком занят и не интересовался их делами. Я учился в университете, изучал унаследованное дело. Но по мере того, как я узнавал Расселла, я начинал злиться на женщину, которая до сих пор причиняла ему горе. Мне хотелось найти ее, увидеть потерянную Дженну. Я выследил вашу мать. Я решил помочь Расселлу и нанял частных детективов — поиски дались им с трудом, ваша мать слишком ловко заметала следы. Когда я узнал точно, где вы живете, я один приехал в Англию. Я ждал у дома и видел, как вы возвращаетесь из школы. Со мной был последний из нанятых детективов, и он подтвердил, что девочка, подъехавшая к дому, действительно Дженна Брайант. Вы остановились поболгать с подружкой, и в этот момент я сфотографировал вас.
— Тогда почему же в Англию не приехал отец? — устало спросила Дженна, глядя на свои крепко стиснутые пальцы.
— Он приезжал. Через два дня я привез его с собой, и он увидел вас. Мы сидели в машине, смотрели, как вы подъехали к дому и вошли. Я был готов последовать за вами и выдержать бой с Имоджин, рассказать вам всю правду — потому, что я уже знал, как мать таскала вас с места на место, точно беженку. Мои детективы установили ваши многочисленные переезды, и было нетрудно догадаться, что их вызвало. — Ален вздохнул и снова прислонился к стене. — Расселл остановил меня. Он сказал, что вам уже шестнадцать лет, ваша жизнь определилась. Он боялся причинить вам лишнее горе. Я даже запомнил его слова: "Оставь ее в покое, Ален. Ей, наверное, с трудом удалось залечить детские раны. Я не имею права начинать все сначала. Имоджин просто вновь увезет ее". Бесполезно было объяснять ему, что вы уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принять решение. Расселл не хотел вторгаться в вашу жизнь. Он вернулся во Францию и взялся за портрет — и сумел придать своей дочери на нем больше жизни, чем на фотографии.
Дженна промолчала. Перед ней вставало лицо человека, который устало, но неохотно отпускал ее — втайне она всегда подозревала, что Расселл сделал это ради ее блага.
— А я даже не приехала повидаться с ним перед смертью, — всхлипнула она.
— Вы попали в аварию, — напомнил Ален.
— Я и до аварии не хотела ехать. — Дженну переполняло отчаяние, и вместе с тем в ее голове теснились вопросы и догадки. Угрызения совести тоже мучили ее. — Он умер, зная, что я не приеду… — прошептала она.
— Нет, он ничего не знал, — возразил Ален, снова утешающе обнимая Дженну. — Я подумал, что маленькая ложь будет во благо. Когда вы не позвонили в ответ на мое письмо, я объяснил Расселлу, что вы за границей. Я сказал, что письмо перешлют вам и вы непременно приедете.
— Он так и не дождался, — горестно напомнила Дженна.
— Я знал, что он не дождется, — признался Ален. — Но Расселл ни о чем не подозревал. Его смерть была легкой, Дженна, его окружали те, кто его любил. Он надеялся, что вы скоро приедете. Но все получилось иначе, и это даже к лучшему. Тогда бы вы ничего не поняли и могли попасть в неловкое положение.
Дженна только кивнула. Слезы все еще застилали ее глаза. Отец прожил жизнь не напрасно, у него был большой талант, и он имел много друзей. Ален положил ее голову к себе на плечо, и оба засмотрелись на портрет.
— Милая девочка на велосипеде, — тихо произнес Ален. — Сегодня утром я снова видел, как она гоняет по полю вокруг дома. Но на этот раз она выглядела счастливой. — Он повернулся и посмотрел Дженне в глаза. — Вы были счастливы, Дженна?
— Пожалуй, да — некоторое время.
Ален еще долго смотрел в ее запрокинутое лицо, затем резко встал и направился к двери.
— Вернемся в дом. Должно быть, пора обедать.
— Но я еще почти ничего не знаю…
— Потом, — упрямо прервал Ален. — Пожалуй, мы и так пробыли здесь слишком долго.
У Дженны возникло странное чувство, что Ален чем-то обижен, но она никак не могла понять чем. Когда он открыл перед ней дверь, Дженна вышла на сумрачную лестницу в амбаре, мысленно оставаясь в светлой, просторной комнате. На верхней ступеньке она вдруг оступилась и пошатнулась.
— Ален!
Звать его было вовсе незачем — Ален подхватил Дженну прежде, чем его имя успело слететь с ее губ.
— Вам плохо? — Атен обнял Дженну, и она слегка покраснела, чувствуя, что оказалась в нелепом положении.
— Нет, совсем нет. Вероятно, просто после светлой комнаты здесь слишком темно.
— Тогда я пойду вперед. — Голос Алена звучал раздраженно, и Дженна прикусила губу, беспокойно глядя на него.
— Я, кажется, чем-то обидела вас, — начала она, — но я вовсе не хотела. Представляю себе, сколько хлопот я вам доставила, и если бы я…
Апен обернулся, застыв на ступеньке. Даже в полумраке его глаза казались блестящими и пронизывающими.
— Пустяки. Вы все время нарывались на драку и в конце концов насквозь вымочили мне рубашку, но я не в обиде.
Дженна не осмелилась поднять глаза и уставилась на широкую грудь Алена, на влажное пятно на белой рубашке.
