— Вы оба в соломе, cheri, — проговорила Клодина, бросая в сторону Дженны злобный взгляд. Она начала стряхивать колючие соломинки с одежды Алена. — Надо отряхнуть тебя, иначе Маргарита будет потрясена и сделает неверные выводы.
— Вряд ли, — язвительно возразил Ален. — Ты приехала навестить маму?
— Да, завернула по дороге. Я хотела поближе познакомиться с вашей гостьей из Англии. Мари рассказывала мне о ней. Можно мне остаться на обед?
— Об этом спрашивай у мамы. — Наконец Ален высвободился из цепких объятий Клодины и повернулся к дому, крепко держа Дженну за руку.
— О, она непременно разрешит! Мне она никогда не отказывает, — с намеком отозвалась Клодина. — На следующей неделе я собираюсь наведываться почаще — чтобы получше познакомиться с мадемуазель Брайант.
— Дженна уезжает со мной в Париж, — решительно заявил Ален, и Дженна сочла, что пора вмешаться.
— Да, я возвращаюсь в Париж с Аленом и Маргаритой, — торопливо пояснила она. — Завтра я улетаю в Англию, и Ален согласился отвезти меня в аэропорт.
Ален не издал ни звука, но крепче стиснул ее руку, а Дженна почувствовала, что сумела отомстить. Он считал, что может запросто пригласить ее переспать с ним, и она будет вне себя от счастья. Это больно уязвило Дженну. Боль не проходила, но теперь, по крайней мере, Дженна нанесла ответный удар — ей не надо было видеть лицо Алена, чтобы понять, как он разъярен.
На взгляд Дженны, обед напоминал кошмарный сон. Если Ален или его мать и заметили что-нибудь, то промолчали, а болтовня Клодины была бессодержательной и пустой. Клодина слишком часто поглядывала на Алена и Дженну, и было нетрудно понять, что даже она чувствует напряженную атмосферу.
— Вам понравилось в студии вашего отца? — внезапно спросила Клодина, и Дженне показалось, что не только Ален тревожно напрягся, но и Маргарита похолодела. Дженна поспешила с ответом: Клодина явно была избалована и привыкла добиваться своего, но теперь ее следовало вовремя остановить, пока она не зашла слишком далеко. Ее укол, предназначенный для Дженны, задел и Алена, и его мать.
— Да, там замечательно, — быстро проговорила Дженна. — Ален мне все объяснил.
— Да, вижу, он действительно постарался, — приторным голосом отозвалась Клодина. — Разумеется, я была знакома с вашим отцом. Он хотел написать мой портрет.
— Он редко обращался к этому жанру, — заметил Ален, все напряжение которого исчезло при виде этой явной ребяческой шпильки. — Он написал всего два портрета — моей матери и Дженны в шестнадцать лет.
— А я думала, что Расселл никогда ее не видел! — резко возразила Клодина.
— Ты ошиблась, — перебила Маргарита с холодком, так отличающимся от ее обычной мягкости. — Дженна жила со своей матерью, но всегда оставалась любимой дочерью Расселла. По-моему, портрет Дженны — лучшее из всего, что он создал.
— Значит, это ценная вещь? — предположила Клодина, стушевавшись от столь холодного ответа. — Кому же он принадлежит сейчас?
— Портрет достанется Дженне, — решительно заявила Маргарита.
— Но если он такой ценный…
Встревоженное замечание Дженны хрипло перебил Ален:
— Разумеется, ценный, и потому я хочу оставить его у себя. Назовите вашу цену, Дженна. У меня есть законный интерес к этому портрету.
Он говорил правду. Именно он достал фотографию, которая помогла Расселлу написать портрет. Дженна понимала желание Алена получить его.
— Конечно, портрет должен остаться здесь, — тихо произнесла Дженна. — Я с радостью отдам его вам.
— Я не нуждаюсь в подарках, cherie, — непреклонно заявил Ален, блеснув темными глазами. — Я собираюсь купить то, что принадлежит мне по праву.
Дженна знала, что заслужила эту пощечину. В студии она чуть не отдалась Алену, и теперь ей нечего было сказать в ответ. Если Маргарита и заметила густой румянец на ее щеках, то предпочла оставить его без внимания, но от Клодины не ускользало ничто. Лишь только они на минуту остались одни, Клодина обернулась, одарив Дженну гневным взглядом.
— Ален мой! — прошипела она. — И всегда был моим! Мы уже любовники и скоро поженимся!
— Рада за вас, — отозвалась Дженна, поднимаясь и глядя сверху вниз в рассерженное лицо француженки. — Прошу вас, не трудитесь присылать мне приглашение на свадьбу!
Она вышла из комнаты и направилась к себе, пылая от гнева, унижения и невыносимого одиночества. Ее мир рухнул. Теперь в нем не за что уцепиться. Не надо было особой мудрости, чтобы понять: с прежней жизнью покончено, запланированного брака с Глином не будет. Приезд сюда перевернул все. Да, она неравнодушна к Алену, этого нельзя отрицать.
Дженна сидела, погрузившись в тягостные раздумья, пока в ее дверь не постучали. Не дожидаясь разрешения, к ней вошла Маргарита.
— Я не подозревала, что Клодина начнет задевать вас, — спокойно произнесла она, — но я пришла сказать, что она уехала. Иногда эта девушка ведет себя невоспитанно и вызывает сильное раздражение. Ее баловали с пеленок.
— По-видимому, это нравится Алену, — съехидничала Дженна, и в ответ заслужила весьма подозрительный взгляд.
— Не могу сказать, чтобы сейчас он был вне себя от радости, — пробормотала Маргарита. — Когда он обнаружил, что вы ушли, то решительно заявил, что проводит Клодину до машины. Он только что проследил, как она уезжает.
— Это он прислал вас сюда? — спросила Дженна, стараясь не выдать свою надежду. Очевидно, это ей не удалось, так как Маргарита скептически приподняла бровь.
— Если бы он хотел найти вас, он пришел бы сам, — сухо ответила она. — Ален не выносит церемоний, а уж уловок тем более. И сейчас, как я уже сказала, он не особенно доволен.
Маргарита тоже не радовалась. Ален сообщил ей о необходимости уехать утром, причем его тон не допускал и мысли, что Маргарита останется здесь одна.
— Дженна уезжает домой — она настаивает на этом, — непреклонно сказал он. — Значит, ты остаешься здесь в полном одиночестве, а этого я не допущу. Собирай вещи, мама. Полагаю, Дженна уже поспешила уложиться.
Дженна не преминула упрекнуть Алена за это, как только Маргарита ушла.
— Премного благодарна! — сгоряча выпалила она. — Теперь Маргарита будет думать, что это я упросила вас увезти меня отсюда. Я чувствую себя предательницей.
— Снова детский лепет? — осведомился Ален. — Значит, созерцание портрета не принесло вам особой пользы. Вы хотите, чтобы я рассказал матери правду? Сказать ей, что вы ни о чем меня не просили, а просто растаяли в моих объятиях, а с самого приезда не сводили с меня тоскующих глаз? Сообщить, что ваше желание сбежать появилось, только когда я откровенно заявил о своих чувствах?
