— Трудно выразить, насколько я сожалею, что по моей вине тебя вовлекли в пренеприятнейшую историю, — обратился Хартли к дочери после ухода хозяев. — Хотя, признаюсь честно, я не особенно волновался за твое благополучие. Эдвард Джексон сразу проверил, что представляет собой синьор Висконти. Выяснилось, что он очень богат, пользуется уважением и вряд ли способен совершить проступок, который пошатнет его репутацию в обществе. Так что я был уверен, что он не причинит тебе никакого вреда. В какой-то момент я даже пожалел парня. — Билл улыбнулся и подмигнул дочери. — У моей девочки колючек не меньше, чем у дикобраза, а язычок острее, чем лезвие бритвы. Я сказал Эдварду, что Леонардо отправит тебя обратно еще до нашего с Глорией появления, чтобы снова вздохнуть свободно и насладиться миром и спокойствием в доме.
Билл взял рюмку с коньяком и приподнял ее.
— Хочешь немного?
Клара отрицательно покачала головой.
— Ну как знаешь, а я чувствую, что мне просто необходимо выпить живительной влаги. После последних событий и утомительной дороги, которые напоминали кошмарный сон, я никак не приду в себя. Как только Эдвард позвонил мне и…
— Так ему все-таки было известно, где ты? — прервала его дочь нахмурившись. — А мне он сообщил, что точным адресом не располагает, думает, что ты, скорее всего, усердно работаешь где-то в Италии.
Отец сделал большой глоток коньяка. Судя по всему, он нервничал, что явно на него не походило.
— Я запретил Джексону говорить обо мне. Дело в том, что в последнее время я всерьез занялся летней школой, которую организовал здесь на одной из ферм. Ах, какие там сказочные виноградники! Так вот, дети из бедных семей бесплатно проводят тут каникулы, помогают по хозяйству, занимаются рисованием, вместо того чтобы шляться по улицам, грабить беспомощных старушек, угонять машины. И неважно, что многие из них последний раз держали кисть в детском саду. Ты бы удивилась, если бы увидела, как буквально на глазах меняются ребята, чувствуя теплоту и заботу. В них пробуждается желание творить и созидать. Например, приметил я одного паренька, он далеко пойдет. Вырос он в трущобах, писал и читал с огромным трудом и даже не мечтал, что его примут в школу. Теперь я даже согласен оплатить его дальнейшее обучение в колледже, если у юного дарования появится желание продолжать образование.
— Папа! — На лице Клары расцвела улыбка, в горле запершило. Она гордилась гениальным отцом, но больше восхищалась тем, что у него всегда находились время и силы помогать тем, кого отвергло общество. Интересно, как бы отреагировал синьор Висконти, узнай он, в какой компании провела несколько дней его принцесса? — Все, что ты делаешь, в высшей степени интересно, но объясни, почему ты запретил Эдварду сообщить о своем местопребывании мне?
— Создание художественной школы держится в строгом секрете, — почти застенчиво сказал Билл. — Представь, она станет достоянием прессы, которая не оставляет мою личную жизнь без внимания. Ведь роль благодетеля совершенно не вписывается в мой имидж.
— Папа! — Дочь рассмеялась. — Не хочешь же ты сказать, что тебе нравится скандальная репутация?!
— Нравиться? — Он прищурил голубые глаза. — Да я горжусь ею! И время от времени даже стараюсь поддерживать ее. Чем больше вызывающих скандалов, тем лучше! Чему может порадоваться шестидесятилетний старик, если не вырезкам из газет, где он запечатлен на снимках полным сил, в обществе знаменитых красавиц?! — Билл залпом допил коньяк. — Только, пожалуйста, не думай, что я заводил какие-либо романы при жизни твоей матери. Я, конечно, не отрицаю, что заглядывался иной раз на красоток, но дальше этого никогда не заходило. Я знаю, ты не одобряешь мой образ жизни…
Отец внезапно замолчал, лицо его расплылось в улыбке. Дело в том, что в комнату вошла Клаудиа и что-то сказала по-итальянски.
— Кажется, комната для мен готова, так что я пошел. — Билл провел рукой по волосам дочери. — Завтра я отправляюсь обратно, причем как можно раньше. Мои сорванцы находятся без присмотра слишком долго. Кстати, могу подбросить тебя до аэропорта, если, конечно, ты не пожелаешь провести денек-другой в моей школе, — осторожно, словно боясь отказа, предложил художник.
— Хорошо, я подумаю. — Клара не знала, как сложится следующее утро: все зависело от того, попросил ли Леонардо ее остаться.
Девушка вернулась в спальню, где провела две ночи с хозяином замка. В душе еще теплилась надежда, что рано или поздно откроется дверь и войдет возлюбленный. Она провела в ванной, казалось, целую вечность, затем, чтобы не надевать рваную сорочку, накинула его шелковый халат, затянув талию широким поясом. Потом села в изголовье кровати, по-прежнему ожидая, что Леонардо, пусть даже поздно, но обязательно появится. Приятный мужской запах исходил от дорогой ткани, навевая волнующие воспоминания и терзая ее чувства.
Зачем она полюбила итальянского синьора? Сердце болит, тело так хочет быть рядом с ним! Клара вздохнула, представляя, как выглядел Висконти на берегу реки, и желание вспыхнуло с новой силой.
В три часа ночи она поняла, что ждать бесполезно. Вряд ли сестра с братом беседуют так долго. Леонардо не придет и не поделится с ней, чем закончился их разговор. Не спросит, согласна ли девушка задержаться у него в гостях. Впрочем, зачем? Теперь она не представляет никакого интереса для синьора Висконти.
Свернувшись калачиком и чувствуя себя жалким, брошенным существом, Клара попыталась уснуть, заранее догадываясь, что ничего не получится. И в самом деле, она не сомкнула глаз. Едва начало светать, она встала, надела серые брюки и блузку, которые привела в порядок Клаудиа, положила в сумку белье, ночную сорочку и, захватив жакет, вышла из комнаты, даже не окинув ее прощальным взглядом.
Девушка собиралась подождать отца внизу, во внутреннем дворике с фонтаном. Билл хотел встать рано, значит, скоро будет готов к отъезду. Что ж, тем лучше. Чем быстрее она уедет отсюда, тем легче забудет все, что связано с замком и его хозяином, если, конечно, возможно вычеркнуть из памяти столь для нее необычное приключение.
Глория благополучно возвратилась домой, конфликт уладился, дальнейшее присутствие Клары нежелательно. Конечно, зачем постоянно напоминать мужчине о том, чего он стыдится, о его минутной слабости?
К тому же ни один здравомыслящий брат не захочет подавать дурной пример младшей сестре, демонстрируя кратковременные связи с женщинами и открыто принимая любовниц в родовом замке. Значит, чем скорее мисс Хартли покинет эти стены, тем выгоднее для всех. Но она уедет, не унизив своего достоинства, и никто никогда не узнает, насколько глубоки ее чувства и мучительны переживания.
