Николь кивнула и улыбнулась в ответ.
— Очень милый дом.
Да, здесь сказывался вкус Дэвида Рэндалла. Дом выделялся среди построек усадьбы, как старинное, тонкой работы кольцо — среди современной аляповатой бижутерии. Теперь Николь уже льстило то, что именно ей Дэвид предоставил это жилище. Это было особое место, и она сразу полюбила его.
— Вам повезло, — сказала ей Сара в гостиной, когда Николь рассматривала деревянный обеденный стол, и многозначительно добавила: — Синьор Рэндалл не каждому разрешает жить здесь.
Николь резко подняла голову и внимательно посмотрела на девушку. Глаза Сары хитро поблескивали.
— Я распакую ваши вещи, — сказала она.
— Нет, не надо. Лучше я сделаю это сама. — Николь захотелось побыть одной: надо было осмыслить первые впечатления, которые превзошли все ее ожидания. — Спасибо, Сара. Я приму душ и лягу спать…
— Но вас ждет ужин! Моя мать готовит на всех.
— Ужин? — Николь посмотрела на часы. Она не могла есть в столь поздний час. Скорее, это было уже раннее утро. — Нет, я не буду ужинать. Пожалуйста, извинись за меня. — Она снова улыбнулась. И хотя ей очень хотелось увидеть Дэвида, поблагодарить его за гостеприимство, она была просто не в силах еще идти куда-то, буквально валясь с ног от усталости.
Спустя полчаса, посвежевшая после теплого душа, Николь уже крепко спала.
До Николь донесся вкуснейший запах свежего кофе и жареного бекона. Сара готовила завтрак. Солнечные лучи и стрекотание цикад окончательно разбудили девушку, и она сладко потянулась. Так можно и привыкнуть к подобной жизни, подумала она, и снова потянулась. Нет, к сожалению, надо работать!
Нехотя поднявшись, Николь умылась, натянула белые хлопчатобумажные брюки, ярко-желтую майку и, прыгая по ступенькам, сбежала вниз. Она не имела представления, в котором часу должна начать работу, так как Мэгги и этот напыщенный Том ничего не сказали о здешнем распорядке. Но ничего! Она сейчас все выяснит у Сары.
Николь безошибочно шла на аромат кофе и очень скоро оказалась в тенистом дворе.
— Сара! — позвала она и тут же остановилась.
За деревянным столом прямо под листьями винограда сидел Том Рэндалл. Он был очень элегантен в белых льняных брюках, накрахмаленной белой рубашке и удивительно ярком шелковом галстуке. Несмотря на жару, Том выглядел очень свежим и настроенным на работу. Так, по крайней мере, показалось Николь. Младший Рэндалл пил кофе, читая раздел бизнеса в свежей нью-йоркской газете и, мысленно, вероятно, был в Бостоне, а не в сказочном раю на Сардинии. Николь же продолжала стоять, замерев от неожиданности.
Том взглянул на нее и вновь уткнулся в газету.
— Мне кажется, ваш наряд не совсем подходит для работы. А вы как думаете? — пробубнил он, не поднимая глаз.
Итак, первая ее ошибка! Ей следовало бы предусмотреть это. Она почувствовала, что краснеет, и в смущении повернула назад.
— Подождите! Вернитесь и сядьте. Сара! — позвал он. — Принеси завтрак для Николь, да поживее!
Николь терялась в догадках: неужели он пришел за ней? Она опоздала?
Том поднял глаза, раздраженно вздохнул, аккуратно свернул газету и показал на деревянный стул напротив.
Николь прошла через дворик, села и внимательно посмотрела на него, почувствовав, как от страха по спине пробежал холодок. Встреча с ним была слишком неожиданной, а резкий начальнический тон привел ее в состояние шока. Сара тем временем поставила перед девушкой тарелку с яичницей и помидорами и снова удалилась в дом. Николь молча наблюдала, как Том наливал ей кофе.
— Вас не познакомили со здешними правилами, не правда ли? Хотя вижу, что нет нужды спрашивать. — Он говорил так, будто это была ее вина. — Мэгги должна была вам все объяснить. — Он подвинул к Николь чашку кофе. — Здешний климат не причина для легкомысленных нарядов. Вы опоздали, одеты не должным образом и…
— Подождите минуту. — Николь наконец взяла себя в руки и попыталась понять, что произошло. Мэгги ни слова не сказала о предстоящей работе, но это было неудивительно. — Извините, что я опоздала, извините за мой наряд, не отвечающий вашим требованиям, но…
— Дорогая моя, не омрачайте мне утро, — лениво прервал ее Том. — Вы можете прийти ко мне в любое время в прозрачном шелковом наряде, я и слова не скажу. Но…
— Не говорите со мной подобным образом! — резко ответила Николь и тут же поднялась. С карьерой, вероятно, уже можно навсегда распрощаться, подумала она. Тем не менее она не позволит кому-либо разговаривать с собой в таком тоне!
— Вот это мне нравится! Женщина с характером… К сожалению, мой брат на это не реагирует. Вы понимаете мой намек?
Николь широко открыла глаза.
— Нет, не понимаю! — с жаром воскликнула она, сжав пальцы в кулаки.
— Садитесь, я расскажу вам.
Уже сожалея о том, что вспылила, она решила, что лучше не противиться и сесть.
— Ешьте, пока завтрак не остыл. Я буду говорить, а потом, если у вас появятся какие-либо предложения, я с удовольствием их выслушаю. — Откинувшись на спинку стула, он не спускал с нее темных, почти черных глаз.
А Николь смотрела на яичницу, стоявшую перед ней. Ей очень хотелось есть, но она не могла! Шок был настолько сильным, что девушка оказалась не в состоянии даже взять вилку. Дрожащей рукой она попыталась дотянуться до чашки.
— Вашему тощенькому маленькому тельцу нужен не только кофеин. Возьмите-ка вилку и нож и поешьте как следует. Иначе я буду вынужден заставить вас это сделать, я и заставлю, — сказал он устрашающе.
Николь посмотрела на него с отвращением. Что за высокомерный тон! Свинья, каких мало!.. Но он, увы, один из ее боссов!
Она начала есть.
— Вот так-то лучше, — отозвался Рэндалл.
Николь крепче сжала в руках вилку и нож. Пусть он и босс, но она не должна позволять ему такого унижающего покровительственного отношения.
— Хватит, — твердо сказала Николь. — Мне не нравится, когда со мной разговаривают и отдают мне приказы в таком тоне. Да, я сделала что-то не так, но я ведь не знала здешних порядков и попросила прощения. Я не трехлетняя девочка и не глупа. Поправьте меня, отчитайте меня, в конце концов, только не надо меня опекать.
Выпалив всю эту тираду, она перевела дыхание и продолжала есть, украдкой поглядывая на Тома. Он улыбался.
— Я лишь стараюсь помочь. Считайте, вам повезло, что сегодня утром с вами разговариваю я, а не брат.
— Кого мне благодарить за это — вас или Бога?
— Сарказм вам не идет. Послушайте меня, Николь Хастингс, послушайте хорошенько, потому что я на вашей стороне…
