— Вы… вы, должно быть, шутите, — хрипло выговорила она.
— Нисколько, — холодно возразил он, засовывая руки в карманы брюк.
Медленно и нерешительно, она вернулась, вопрошающе глядя на него, будто стараясь заставить признаться, что он просто решил напугать ее. Он выдержал ее взгляд, и она наконец сказала:
— Но почему? Почему? Мой отец еще молод! Ему не более сорока пяти лет!
— Верно.
— Тогда… почему же? — она покачала головой.
— Год назад у него был сердечный приступ, тогда-то и обнаружился врожденный порок сердца. Врачи говорят, что он доживет только до осени!
Джоанна прижала руки ко рту.
— Какой ужас! — потрясенно прошептала она. — Я… никогда… даже не могла предположить…
— Откуда вам было знать? — спросил Димитри насмешливо. — Вы же не провидица, верно?
— Нет, но… мне очень жаль… — ее голос дрогнул.
Димитри повел широкими плечами.
— Нам всем тоже, — мрачно заметил он. — Ваша мачеха… и сводная сестра…
Лицо Джоанны залилось румянцем.
— У меня есть сводная сестра? — воскликнула она изумленно. — Я и не знала.
Взгляд Димитри снова стал недоверчивым.
— Не могу этому поверить, — отрезал он.
Джоанна снова взглянула на него.
— Почему? Мой отец не оповещал нас о событиях своей жизни! — отрывисто сообщила она.
— Разве? — Димитри возмущенно закатил глаза. — Дорогая мисс Николас, кого-то из нас водили за нос.
Джоанна прикусила губу.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
— Что ж тут непонятного!
— Прекратите говорить намеками! — вдруг воскликнула она. — Если есть, что сказать, говорите сейчас же!
Димитри насмешливо улыбнулся.
— Прекрасно, — со вздохом начал он. — Ваш отец переписывался с вашей матерью. И не только переписывался: он поддерживал вас материально, даже когда в этом отпала необходимость!
— Неправда! — она едва дала ему договорить. — Моя мать ничего не взяла бы у моего отца… после … после того, как он нас бросил!
Димитри с трудом сдержал гнев, вызванный ее словами. Он должен был признать, что она оказалась непосвященной во взаимоотношения родителей, чего он не мог предполагать прежде.
— Это правда! — сказал он отрывисто. — И если вы дадите мне время, я могу доказать это.
В глазах Джоанны отразилось недоверие.
— Есть что-то еще? — кусая губы осведомилась она.
— Гораздо больше, чем уже сказано, — прорычал он, потеряв терпение. — Много больше! Так много, что сомневаюсь в собственной способности рассказать обо всем и не выйти из себя!
Расстроенная Джоанна не отводила взгляда.
— Тогда не рассказывайте, — глухо выговорила она. — Наверняка вы столь же субъективно настроены, как и я сама.
Димитри тяжело вздохнул.
— Может, присядете? — натянуто предложил он. — Кое-что из этого все же рассказать необходимо, я настаиваю. Хотя бы ради вашего отца, который пока еще жив. Вашей матери больше нет. Что бы я ни сказал, ей это уже не причинит вреда.
Джоанна, поколебавшись, пристроилась на краешке банкетки.
— Ладно, — тихо сказала она. — Что вы собираетесь рассказать?
— Только вот что, — с трудом выговорил Димитри. — Ваш отец очень любит всех своих родных … каждого из семьи, включая вас. Что бы ни происходило раньше, он готов простить вас и принять.
Джоанна смотрела на него во все глаза.
— Принять меня? — недоумевающе повторила она.
— Может быть, я выбрал не те слова в данных обстоятельствах, — сказал Димитри, облокотившись о стол и глядя на нее, — но именно этого добивались вы своим письмом, мисс Николас!
У Джоанны не было сил отвечать на вызов, и она спрятала глаза за ресницами.
— Значит, вы вообразили, что именно для этого я написала отцу, — медленно проговорила она. — Ваши опасения напрасны, мистер Кастро.
Димитри выпрямился.
— Что вы хотите сказать? — хмуро спросил он.
Джоанна подняла глаза.
— Новость о болезни моего отца потрясла меня, но, в сущности, это ничего не меняет.
Димитри тихо выругался.
— Вы, кажется, не хотите понять, что я говорю, мисс Николас, — с яростью заявил он, отчетливо выговаривая каждое слово. — Ваш отец прислал меня сюда за вами!
Джоанна казалась изумленной.
— Что сделал мой отец?
— Думаю, вы расслышали мои слова, мисс Николас. Какой еще реакции вы от него ожидали?
Джоанна отрицательно покачала головой.
— Я не ожидала от него никакой реакции, — растерявшись, воскликнула она. — С какой стати, в конце концов, он должен как-то реагировать? Все эти годы он и не думал обо мне…
— Неправда! — резко оборвал ее Димитри. — Вы не должны судить по ложным сведениям!
— Что вы имеете в виду? — Ее юное лицо выражало полную растерянность.
— Именно то, что сказал! Поверьте, мисс Николас, для меня все это так же неприятно, как и для вас, но, кажется, мать во многом вас обманывала. Отец оставил первую семью только твердо убедившись, что о вас хорошо позаботятся. И все годы после развода родителей он держал вас в поле зрения.
Джоанна неуверенно поднялась на ноги и, нетвердо ступая, пошла через всю комнату к высокому окну, выходящему на пустынный парк.
— Я… я не могу этому поверить, — выговорила она дрожащим голосом. — Почему… для чего могла моя мать сделать это?
Димитри пожал плечами.
— Кто знает? Возможно, по той же причине, по которой она противилась каждой попытке Мэта увидеть вас.
Джоанна резко обернулась.
— Он пытался видеть меня?
— Когда вы были ребенком, да. Мать не могла отказать ему наотрез, так как право на встречи с вами было признано судом, но она откровенно дала ему понять, что с неодобрением отнесется к любой его попытке воспользоваться этим правом. И он очень скоро понял, что поддерживать с вами нормальные отношения совершенно невозможно без ее согласия. — Димитри вздохнул. — Кроме того, он считал несправедливым делать из ребенка яблоко раздора. Предполагаю, что позже, когда родилась Мариса, ему легче было уступить, тем более что Андреа, его новая жена, не очень одобряла проявления его интереса к вам, что вполне понятно.
— Та женщина, на которой он женился? — холодно осведомилась Джоанна.
— Да.
Джоанна покачала головой.
— Невероятно. Я всегда считала мать независимой. Она работала, вы же знаете. И наше материальное благополучие я считала основанным только на ее умении вести хозяйство. — Она прикусила губу. — В любом случае, если моя мать считала для нас разумным не встречаться, мне не стоит теперь идти наперекор ее желаниям.
Димитри внимательно вглядывался в ее бледное лицо.
