Алан кивнул в сторону лифта:
— Ну, пойдем перекусим.
— А что, если сначала совершить экскурсию по твоему офису? — Он беглым взглядом окинул приемную — стены, отделанные превосходным красным деревом, сверкающую медными ручками мебель, полы, устланные дорогими дорожками. — Высший класс, судя по всему.
Он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы задеть его слабую струнку. Как бы то ни было, но Алан расплылся в улыбке:
— Еще бы! — На этот раз он кивнул в сторону многообещающих двойных дверей и сам направился к ним. — Пошли.
Коррей шагнул следом. На него посыпался град объяснений, многие из которых он уже слышал, но ни одно, тем не менее, не прервал, поскольку для него они были исключительно, средством достижения конечной цели.
— Ну ладно. Где она? — спросил он уже в кабинете Алана.
— Кто? — Вид у друга был такой же невинный, как у кота с лоснящимися от сливок усами.
— Сам знаешь — кто.
Алан минуту колебался, но решительность, написанная на лице Коррея, граничила с неумолимостью.
— Коринна? Не знаю. Может, в дамской комнате. А скорее всего, ушла на ланч.
— Удобное объяснение.
— Сейчас время обеденного перерыва. Она же должна пообедать.
— Включая и право лично решать, с кем ей хочется встречаться, а с кем — нет. Ну же, Алан. Мне известно, что она не замужем, и что ни с кем определенным она не встречается. Что ты имеешь против того, чтобы я с ней поговорил?
— Коринна не в твоем вкусе.
— Это я уже от Джулии сто раз, слышал. Ты меня к ней только подпусти, а я уж сам решу.
— Вот видишь? Даже от твоих слов исходит угроза. Подпустить тебя к ней… Да что я, ненормальный, что ли?
— Я не кусаюсь.
— Знаю. Ты заглатываешь целиком.
— Меня разбирает любопытство. Вот и все.
— Что за любопытство?
— Не знаю. — Ответ прозвучал спокойно, но он уже начинал выходить из себя. — Обычная внешность, обычная фигура, вообще все — обычное. Под этой оболочкой должно что-то крыться. — Что-то кроется в ее глубоких, непроницаемо-карих глазах, подумал он, но вслух этого не произнес. Не смог. В жизни его называли кем угодно — обольстителем, дьяволом, ловеласом, грубияном, — но только не романтиком. Алан еще подумает, что он размяк. — Вы с Джулией ее любите. Почему?
— Я ее люблю потому, что она умна — остра как меч и проницательна. Джулия ее любит потому, что она практична, прекрасно ладит с детьми.
— Так почему я не могу ее полюбить?
— Можешь. И полагаю, полюбил бы. Вот в чем я не уверен — так это в том, что это пошло бы на пользу Коринне. — Он пригладил густые черные волосы, обошел стол и опустился в свое начальственное кожаное кресло — тактический ход, которым он наверняка надеялся придать следующим словам больший вес. — Она особенная, Коррей. Скрытная, в чем-то даже чопорная. Близкого мужчины у нее в жизни не было. Живет скромно, проводит дни — а часто и ночи — за работой, приглашения принимает с величайшей осторожностью, да и то, лишь чтобы отметить какое-нибудь событие. Но, несмотря на всю ее внешнюю стойкость, она очень ранима. Я не хочу, чтобы ей причинили боль.
— Я всего лишь хочу с ней поговорить.
— И что потом?
— Потом… возможно, просто уйду, если окажется, что мы друг другу неинтересны.
— Вполне вероятно, что она девственница.
— Тебе не кажется, что ты слегка опережаешь события?
Алан разглядывал его с задумчивым видом.
— Я подумал, что ты должен об этом знать. Если она дожила до тридцати, не позволив к себе прикоснуться, этому должны быть веские причины. — Он медленно покачал головой. — Нет, мой друг, думаю, тебе нужно держаться от нее подальше.
Коррей обдумал совет, но слова Алана лишь подлили масла в огонь. Странно. Девственницы были не в его стиле, как, впрочем, и чопорные деловые дамы. Дальнейшая беседа с Аланом — во всяком случае, о Коринне Фремон — абсолютно бесполезна.
— Сигнал принят, — покорно развел он руками, отступил к стене и, окинув взглядом кабинет, вздохнул. — Впечатляет. Ты преуспел.
Алан более чем охотно сменил тему разговора.
— Из твоих-то уст, — с ухмылкой отозвался он, — и такой комплимент! Ну а теперь — готов пообедать?
— Еще как.
После обеда, проведенного за дружеской беседой, Коррей проводил Алана назад в офис. В приемной они пожали друг другу руки, потом, рассмеявшись, крепко обнялись.
— Спасибо за все, Алан. Всегда так здорово отдохнуть с тобой, Джулией и малышами!
— Приезжай поскорее.
— Не сомневайся.
Хлопнув пару раз Коррея по спине, Алан ухмыльнулся, кивнул — и исчез за дверьми в медной окантовке.
Коррей не сдвинулся с места. Он улыбнулся, поймав вопросительный взгляд секретарши, затем нахмурился, запустив руку в карман брюк. Зазвенела мелочь. Он вынул руку и, не переставай хмуриться, полез во внутренний карман пиджака. Выудил оттуда визитную карточку, недоуменно уставился ни нее и сунул на место.
— Кое-что забыл, — мимоходом бросил он секретарше и метнулся сквозь двери
Однако вместо того, чтобы повернуть налево, в сторону кабинета Алана, пошел направо. Пропустил несколько дверей — и наконец отыскал то, что ему было нужно.
Кабинет Коринны сиял безукоризненной чистотой. Коррею достаточно было заглянуть сюда, чтобы догадаться, чьи это владения. Картины на стенах висели идеально ровно, книги на полках расставлены по высоте, в стакане на столе высилась шеренга одинаковых желтых карандашей — и он мог бы об заклад побиться, что кончики у них заточены до совершенства, — а сбоку лежало несколько аккуратных стопок с папками.
Коринна сидела за столом, развернув перед собой компьютерную распечатку. Голова чуть наклонена, кулачок подпирает щеку, отчего на виске собрались морщинки. Свободная рука покоится на листе, а между пальцев зажат знакомый желтый карандаш. Она с головой ушла в работу; любой другой тихонько ушел бы, чтобы не мешать. Но Коррей — не любой другой, к тому же, он вовсе не был уверен, что ему представится еще один шанс, если он не ухватит этот.
— Привет, Кори. Это Коррей, — шелестящим шепотом произнес он.
Голова ее приподнялась, глаза невидяще взглянули на него — но уже через миг отрешенное выражение исчезло.
— Привет, Коррей, — мягко ответила она.
Он безотчетно надеялся на улыбку, но не позволил отсутствию таковой сбить себя с толку.
— Мы только что вернулись с ланча.
— И где обедали?
— В «Кабачке у Филиппа».
— Там очень мило.
— Да уж, мило. — Он похлопал себя по животу. — Слишком мило. Признаться, чтобы не заснуть, мне не помешало бы глотнуть горячего кофе. Не хочешь прерваться?
