Какое-то время она просто укачивала малютку, потом взглянула на глазки ребенка, которые уже закрывались, проиграв битву с сонливостью.
— До утра, дорогая, — ласково попрощалась Мэйбл, положила девочку и поцеловала на прощание.
Какое-то время, глядя на племянниц с болью в сердце, она еще постояла в комнате. Они казались такими маленькими, такими беспомощными. Мэйбл желала для них всего самого лучшего, хотела обнять их и защитить от всех невзгод. Она поклялась, что никогда не предаст девочек, что бы ей ни пришлось пережить, и тихо вышла из комнаты.
— С ними все в порядке? — спросил Фред, когда она присоединилась к нему в гостиной.
Мэйбл кивнула.
— Они засыпают.
Она присела на стул напротив Фреда и протянула дрожащую руку за своим бренди.
Некоторое время они молчали. Мэйбл снова и снова обдумывала сложившуюся ситуацию. Потом она бросила взгляд на Фреда и обнаружила, что он наблюдает за ней из-под полуприкрытых век.
О чем он думает? — тоскливо подумала Мэйбл. Расстроен ли он так же, как и я? Было бы трудно передать ему то чувство, которое я испытываю. Действительно, Фред владел собой, и казалось, что ничто в мире не могло поколебать его.
Мэйбл глубоко вздохнула и заговорила:
— Твоя мать выглядит совершенно разбитой.
— Она неважно себя чувствовала еще до случившегося. — Он вздохнул. — Хотя Питер всего на три года моложе меня, но даже в свои тридцать два года оставался для нее ребенком. Думаю, пройдет еще много времени, прежде чем боль из-за его утраты начнет утихать.
— Мы все не скоро оправимся после этого, — прошептала Мэб с глубоко несчастным выражением лица. — Я даже спрашиваю себя, смогу ли жить как раньше. Во мне словно бы образовалась какая-то болезненная пустота.
— Я знаю, о чем ты говоришь. — Резкие тона в голосе Фреда удивили ее. Он проглотил содержимое своего стакана. — Питер был мне не только братом, но и лучшим другом.
Столько чувства было в сказанном Фредом, что на мгновение Мэб почувствовала себя переполненной его печалью не меньше, чем своей.
— Питер всегда нравился мне. Он был хорошим мужем и отцом.
Мэйбл с трудом проглотила комок в горле, как только представила себе его улыбающееся добродушное лицо.
— У тебя все в порядке? — Фред кинул на нее внимательный взгляд, но голос его продолжал оставаться нежным, а темные глаза — озабоченными. Эта резкая перемена в их отношениях побуждала ее расплакаться. Но она только кивнула и стала смотреть в янтарную глубину своего бокала.
Фред снова сел напротив нее, и опять установилась тишина, но, как ни странно, это была уже иная тишина. Мэйбл подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Как мы будем жить без них, Фред? — спросила она, пытаясь скрыть душевную муку, сквозившую в каждом произнесенном слове, но ей это не удалось.
— Нам ничего другого не остается — только продолжать жить… — Хотя глаза Фреда смотрели на нее, было ясно, что он находился в глубоком раздумье.
Наконец Мэйбл прервала молчание и низким мягким голосом высказала то, что последнее время отягощало ей душу.
— Знаешь, когда я просыпаюсь, у меня иногда появляется надежда. Я задаюсь вопросом, не было ли все это ужасным сном. — Губы Мэйбл скривились в усмешке. — Потом я вспоминаю, что это действительно случилось, и внутри меня разверзается пропасть, но с каждым разом она становится все шире и глубже.
Фред продолжал потягивать свой напиток. На переносице у него пролегла суровая морщина.
— Говорят, время затягивает все раны, — процедил он сквозь зубы, и их взгляды снова встретились. — Нам нужно думать о детях и прежде всего позаботиться об их благополучии.
Мэйбл почувствовала облегчение. Возможно, решить вопрос о судьбе детей не будет так сложно, как она думала. По крайней мере, теперь они в какой-то мере солидарны.
— Я рада, что мы пришли к согласию по данному вопросу, — сказала Мэйбл с благодарностью в голосе. — Я знаю, вам с Леонорой будет нелегко расстаться с девочками, но вы сможете навещать их по праздникам, ведь Англия не так уж и далеко…
— О чем это ты?! — Фред резко выпрямился на стуле и посмотрел на нее так, словно у нее на голове вдруг выросли рога.
— Извини… Может, мне следует все рассказать с самого начала. — Мэйбл покачала головой, сообразив, что в желании обо всем договориться сбилась с пути истинного. — Полагаю, что лучше всего для детей будет, если я заберу их в Лондон.
Фред нахмурился и, резко наклонившись вперед, грубовато предложил:
— Подумай-ка как следует.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Мэйбл, с трудом выдержав его проницательный взгляд. Былое облегчение испарилось, словно лед на солнцепеке. Она почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.
— Послушай-ка меня внимательно, — почти прорычал Фред, и лицо у него помрачнело. — Девочки остаются здесь, в Америке, со мной. Здесь их дом, и они никогда не покинут его.
От волнения у Мэйбл перехватило дыхание. С большим трудом она привела мысли в некий порядок.
— Фред, это неразумно. Ты не сможешь окружить девочек такими заботой и вниманием, в которых они нуждаются. Ты сам мне говорил, что у тебя ненормированный рабочий день. А твоя мать одна не сможет справиться с ними.
— Мы со всем справимся сами. — Фред прикончил напиток одним большим глотком и откинулся на спинку стула. — Девочки — граждане США и таковыми останутся.
Вначале Мэйбл от изумления широко раскрыла огромные голубые глаза, а потом они засверкали от гнева.
— Но ведь они жили и в Англии… Я полагаю, они такие же англичанки, как…
— Нет, Мэб, — сурово прервал ее Фред. — Давай закончим наши пререкания. — Он поставил бокал на столик и твердо заявил: — Дети моего брата останутся со мной.
— И тебе наплевать на то, где им будет лучше? — Мэйбл не хотела уступить, хотя потемневшее от злости лицо Фреда должно было послужить для нее хорошим предупреждением.
— Где им будет лучше — решать мне.
Она покачала головой.
— Нет, уважаемый. Я не потерплю, чтобы детей моей сестры воспитывали экономка или приходящая нянька, а так и будет, если они останутся с тобой. Они нуждаются во мне и…
— Никто в вас не нуждается, Мэйбл Симпсон, — решительно прервал ее Фред, поднимаясь со стула. — За исключением, быть может, того несчастного идиота в Лондоне. Я предлагаю тебе поскорее вернуться к нему.
Каким-то образом Мэйбл удалось пережить похороны. У нее было ощущение, будто наступил наихудший день в ее жизни, пока она стояла в гостиной какого-то отеля и принимала соболезнования от друзей Агаты и Питера.
