на тысячную долю не рассчитаешь. Значит всё так и есть. Там кто-то смотрит на меня и подкидывает удачу. По чертовой капле, но подкидывает. А это даже и не капля.
Значится вот так ребята. Ну, посмотрим теперь — кто кого.
Стемнело, когда заехал в город с дальней объездной. По грунтовке мимо низких домов к себе в берлогу. Эти придурки ищут меня где угодно только не у себя же под носом.
Вышел из машины, открыл ворота. Потом снова сел за руль. Обернулся, эта смотрит на мои манипуляции широко раскрытыми глазами.
Думала я домой её повезу. Нет куколка, сегодня тебе капнула удача, только в обратную сторону. Сегодня твоя жизнь разделилась, на — до меня, и — после, со мной.
Въехал в гараж. Вышел, закрыл ворота. Открываю перед красавицей дверь.
— Выходи.
— Куда вы меня привезли? — взгляд тревожный.
Правильно бойся. Не повезло тебе в тот момент, когда твой папаша, в первый раз дрожащей рукой брал грязные бабки. Вот тогда и не повезло девочка.
— А ты не видишь? — говорю.
Куда я мог её ещё привезти? Туда где можно спрятать. К себе домой.
Она прижала к себе сумку и начала выбираться из машины. Осматривается пугливо. Вздрагивает от моих резких движений.
— Иди за мной, — я повернулся и пошел по лестнице.
Она стоит.
Начинается.
— Послушайте, мой папа может заплатить вам. Свяжитесь с ним, вот телефон, — она полезла в сумку, потом вспомнила что её телефон у меня, — там… там телефон моего папы, позвоните ему. Он обязательно…
— Ты что, действительно решила, что позвоню этому поддонку и попрошу у него его вонючие деньги?
Она замолкла, сглотнула, не знает что сказать.
— Почему вонючие?
Я спустился, подошел, схватил за волосы, выкрутил и прямо в лицо ей проговорил:
— Потому что твой папаша, грязная, вонючая крыса, которая жрёт падаль. Берёт деньги прикрывая задницы убийц и наркодилеров. Он зарабатывает черные деньги. А ты не знала на что живёшь?
— Это не доказано, — пищит она, а в глазах зарождается ненависть и злость.
Строптивая. Ничего, скоро я собью с неё эту гордую спесь. Роспись в её паспорте включила и мою ненависть. А она-то пострашнее будет.
— Будет доказано, — говорю в лицо и девка кривится от боли, когда я сжимаю волосы ещё сильнее, а я смакую каждое чертово слово, — Будет доказано, девочка. Я позабочусь.
И потащил её наверх. В дом. Девка упирается, бьется в моих руках. Но мне всё равно. Она хватает за руку, впивается ногтями, слишком короткими, чтобы причинить мне хоть какое-то неудобство.
Легко как пушинку тяну по лестнице, не обращая внимания на нешуточное сопротивление. Входим в дом и я толкаю девку к стене. Она влипла, прижалась, видит, что не шучу. Притихла.
— Вы не имеете права, — слова застревают в горле, которое наверняка давно пересохло от страха.
— Кто тебе такое сказал, — оскалился в злобной улыбке.
— Это уголовное преступление! — выкрикнула и снова вжалась.
Оглядываю с ног до головы. Ничего такая. Но мне по барабану. Это её не спасёт.
— У папаши набралась словечек?
— Я учитель, — говорит гордо.
— Ах, вот оно что, — киваю, удивленно сжимаю губы, — Значит, ты слишком умная. Ну хорошо, тогда вот твоё место.
Подошел, схватил снова за волосы и потянул дальше в гостиную. У стены, положил руку на картину и зеркало отъехало в сторону, открывая комнату скрытую от постороннего взгляда.
Одним толчком я отпустил девицу и она по инерции сделала два шага. Прямо туда в свою темницу. Теперь, там её место.
***
Что это, где…почему? Где я?
Оборачиваюсь. Стена со скрипом задвигается. Я оказываюсь в комнате за стеклом. С той стороны зеркало, а с этой мутное стекло.
Мужчина смотрит в зеркало, а я на мужчину.
— Откройте, сейчас же! Я буду жаловаться, я вызову….
Он показывает — ничего не слышу.
Ну и лицо, злое, мерзкое. Перекошенное ненавистью. Ему плевать. Делает что хочет. Закон не для него.
Ледяной взгляд, пустой. Там нет жизни, нет сострадания, Нет тепла. Ничего нет.
Его слова про папу на несколько минут отвлекли от моей собственной безопасности. Хотелось вцепиться в рожу этому страшному человеку, но не смогла. Я слабее. Во сто крат слабее.
Что он сказал, это неправда. Неправда. Мой отец не такой. Он хороший человек. Он не крыса. И не жрёт падаль…
Обернулась резко, глянула в темноту. Позади меня кровать. Только кровать. Небольшая, квадратная. А на ней скатанное в рулон клетчатое одеяло и сверху подушка.
Это для меня? Или для кого?
Нет, я здесь не останусь. Не хочу.
Снова обернулась. Человек исчез из поля зрения. Я осталась одна.
Стою, ещё жду чего-то. Может, вернётся, выпустит. Разберётся. Одумается.
Что мне делать в этой комнате? У меня работа, ученики. Нет, я здесь не останусь.
В зеркало смотрю в комнату, на окна, а за ними сплошная темень.
Снова кинулась к стеклу, начала барабанить кулаками. В ответ, свет в комнате погас. Ещё пару раз я стукнула и отступила.
Что же делать?
Отошла, села на кровать. Внимательно осмотрела комнату и только сейчас увидела узкую дверь сбоку, даже ручка есть. И как я не заметила этого, когда вошла. Ну конечно, по-другому и быть не может. Тут есть выход. Это спасание.
Вскочила, кинулась к двери, дернула на себя ручку и дверь открылась. Слава богу. Тут темно, ничего не разобрать, нащупала выключатель щёлк… душ, унитаз, раковина и зеркало. Всё.
Разочарованно обвела взглядом комнату. Больше ничего. Ни двери, ни окна, только маленькая решеточка вентиляции с цепочкой.
Неожиданно поняла — я тут надолго. Снова вышла, села на кровати.
Смотрю в темноту той комнаты, что за зеркалом и думаю — как же мне туда попасть? Только там есть выход. А значит, я должна найти
