зияющую дыру вместо сердца.
Мне стало нечем любить и нечем жить.
Я стал параноидальным рабом собственных иллюзий, возложив весь смысл своего существования, на недосягаемую цель и поплатился жизнью, в которой исчезла любовь – великий дар человека, отдавать и принимать чувства окружающего мира.
Враг любви – влюбленность, она сильнее любви, но всегда скоротечна и зависима, всегда лишает человека удовольствия созерцать и чувствовать, лишая его всех жизненно важных рецепторов, лишая веры и надежды во всём плотском и неосязаемом, лишая нас возможности жить в настоящем времени.
Я был пуст внутри и слеп снаружи, то, что раньше казалось таким естественным и каждодневным, перестало дарить былую радость и приносить удовольствие.
Удовольствие просыпаться от первых лучей солнца, которые проходя сквозь окно и хрустальную люстру, причудливо искажаются, повинуясь эффекту дисперсии, и становятся играющими радужными бликами на белой простыне самого главного домашнего атрибута любого холостяка – кровати.
Удовольствие в пестрых осенних красках, чистом освежающем белоснежном снеге, весенних ручьях и пробуждениях природы, теплых, согревающих летних днях, в отпуске, в еде, в компьютерных играх, кинотеатрах, мимолетных знакомствах, друзьях и даже в сочном, красном и спелом арбузике – все потеряло смысл, все стало безвкусным, нестерпимым и гадким, а за арбузик, особенно обидно.
Я стал биороботом, который вставал по будильнику, шёл на работу – сидел там допоздна, а после медленно ковылял домой загружать следующий день сурка.
Я бы и дальше существовал амёбой, стуча каждый вечер по клавишам компьютера в полной тишине, когда вокруг только гудели стартеры люминесцентных ламп, и летала жирная офисная муха в поисках не растворившегося до конца сахара в кружках на столах, но вдруг услышал чей-то голос:
– Как-то по-дурацки жизнь прошла, правда?
Подняв голову, я увидел, как за соседним столом сидел человек – молодой, улыбчивый парень, с белоснежными зубами. Я никогда его раньше не видел. На нём была кожаная крутка и черные джинсы.
Весь офисный планктон уже давно рассосался по своим гнездам и сидел, согласно штатному расписанию, по обстоятельствам и увлечениям: кто с пивом, кто с женой и детьми, кто с любовницами, а кто-то в компании игровой приставки и гордого холостого самомнения в свои 35 лет.
– Вы кто? – спросил я настороженно.
На секунду моргнул свет. Обычная просадка напряжения, у нас это бывало часто. В этот момент парень уже стоял на ногах и был в непосредственной близости от меня. Мне стало как-то не по себе от таких кульбитов.
– Я ваш друг, – он сделал ещё два шага и сел на край моего стола, тем самым нависнув надо мной.
– Я вас раньше здесь не видел. Вы работаете здесь?
– Работаю, – он перестал улыбаться и ткнул мне пальцем в грудь, – Здесь.
Возникла неловкая пауза. Парень как-то недобро смотрел на меня в упор и молчал.
– Что ж, рабочий день окончен, вы можете идти домой. Я задержусь и закрою офис, когда всё доделаю.
– Я тебе вопрос задал, – мрачно произнес он, не сводя с меня глаз.
Как он попал сюда? Внизу сидит охранник. Быть может он грабитель? Серийный убийца? Я осмотрелся. Почему-то перестали гудеть стартеры в лампах, и куда-то пропала назойливая муха. Стало совсем тихо. Даже шума проезжающих машин не было слышно. Я посмотрел на часы – 00:00. Засиделся я, совсем уже поздно… Ещё и пятница. Может позвать охранника? А вдруг он вытащит нож? Что за вопрос он задал? Что-то про потерянную жизнь, вроде.
– Жизнь штука непредсказуемая, да? – сказал я какую-то хрень, пытаясь пошутить.
Он смотрел на меня, не моргая. А когда моргнул, вновь кратковременно пропал свет. Я ощутил холод по всему телу. Это было уже совсем не смешно. Что за фокусы? Меня пытаются разыграть?
– Какой сегодня день? – спросил он неожиданно.
Я посмотрел на свой отрывной календарь. 20 июня? Но за окном лежит снег. Кажется – это был ещё тот день, когда я последний раз видел Ульяну…
Он потянулся к моему календарю и одним махом оторвал половину листов, оставив на нем 13 декабря.
– Знаешь, что это? – спросил он, потряхивая оторванными листами календаря, – Это время. Твоё время. И оно уже прошло.
Он бросил мне на стол листы, встал и подошёл к окну.
– Дурацкая жизнь. Дурацкие люди, – задумчиво произнес он стоя ко мне спиной.
Я боялся пошевелиться. Или не мог. Сложно понять свои ощущения. Мне очень страшно, вот что я могу сказать точно. Это похоже на сон, в котором ты лежишь на рельсах, а на тебя надвигается поезд, но ты не можешь двигаться, хотя даже не привязан.
Ладно, хоть говорить я мог:
– Послушайте, уже поздно, я, пожалуй, домой пойду.
Я попытался встать, но не смог.
– Домой захотел? – сказал он, не поворачиваясь. – И что ты будешь делать там, в своём доме? Воздыхать о потерянном человеке?
– Откуда вы знаете?! Кто вам сказал?!
Что? Погоди, но кому я рассказывал… Кто мог передать ему? Да никому! Кто он?! Как ему удалось узнать? Он следит за мной?! Или… Кто-то взломал мой компьютер?
– Ты смотри как задергался… – он развернулся, подошёл ко мне и тыкая указательным пальцем в лоб добавил: – Так ты жив ещё, да? Пётр… Жииив!
Что-то резало меня, мне было больно. Я увидел толстый и острый ноготь, на пальце которым он меня тыкал. А на ней была моя кровь. Он рассек мне лоб. Я не мог пошевелиться.
– Прекратите, – сухим сдавленным голосом еле произнес я.
– Тогда вот тебе развлечение, раз жив ещё, – он кинул на стол компьютерную флешку, – Там и найдешь, свою душу. Можешь пока поиграть!
Он мерзко рассмеялся и ушёл. Его смех был похож на гогот, и он не смолкал, становился все громче, отражался эхом, словно мячик для пинг-понга по всем стенам, потолку, полу, он был повсюду, отчего у меня кровь стыла в жилах и кружилась голова, и я почувствовал, что задыхаюсь.
Я потерял сознание и упал головой на стол.
Я увидел Ульяну, которая стояла спиной ко мне. Какое-то поле, трава и много цветов. Она села на землю и стала собирать цветы. Кажется, она что-то пела. Я позвал её, но она не окликалась. Тогда я пошёл к ней. Но сколько бы я не шёл, она не становилась ближе. Я всё шёл и шёл, потом понял, что просыпаюсь, услышал какой-то гул, я побежал к ней, чтобы хотя бы успеть увидеть её лицо до того, как проснусь – но не успел.
Я проснулся и открыл глаза.
Это был сон? Что это гудит? Лампы! И по моей
