у меня внутренности от волнения скручиваются всё туже.
- В ваших делах указано, что до того, как попасть сюда, вы были студентками университетов, причём учились на бюджете. Я бы хотел обеспечить заключённых конституционным правом получения высшего образования и могу попробовать добиться для вас возможности продолжить обучение. Разумеется, дистанционно, не покидая колонии.
За два года я забыла, как это – быть студенткой. И совсем не представляю, как можно в наш распорядок дня вписать занятия, если даже на сон времени почти не выделяется.
- От вас требуется только принципиальное согласие. А дальше я запущу процесс согласований, он будет небыстрый. Потом ещё предстоит оборудовать помещение для дистанционных занятий, выбить необходимое техническое обеспечение. Так что речь, разумеется, не идёт о ближайшей перспективе. Но у каждой из вас есть запас времени, и я предлагаю использовать его с пользой.
Мы молчим. Очень трудно поверить, что с нами разговаривают, как с людьми, и что за заманчивым предложением не последует ответного требования, например, стучать на сокамерниц или иным способом сотрудничать с новым начальством. Всем известно, что новое руководство всегда формирует для себя новую сеть осведомителей.
- Вы же наверняка думаете о том, как будете жить после освобождения? – продолжает начальник. – Как планируете устраивать свою жизнь?
Мне до этого момента ещё так долго… За это время мир изменится до неузнаваемости. Мысли о том, как я буду существовать в том незнакомом для меня мире, крошат душу на мелкие колючие осколки. Стараюсь об этом не думать. Но как не мечтать о свободе и нормальной жизни?
Начальник говорит очень правильные вещи, и я бы с радостью продолжила учёбу, получила диплом, чтобы создать иллюзию причастности к происходящему за забором. Чтобы хоть кончиком пальца коснуться полноценной жизни. Чтобы не сойти с ума от ощущения своей неполноценности, уязвимости, бесправности, от страха перед отсутствием перспектив, от краха разбившихся надежд. Очень хочется согласиться. Но какова цена этой щедрости?
Это – важный вопрос, но задать его я не решаюсь. Если бы мама Люба была рядом, она бы обязательно спросила всё, что меня волнует, и ещё от себя добавила. А я – мямля и трусиха…
- Что от нас потребуется взамен? – подаёт голос Ира Грязнова, сидящая к начальнику ближе всех.
Вероятно, Смоленский истолковывает вопрос как-то по-своему, потому что начинает говорить совсем не то, что мы хотим услышать.
- Пока – только согласие. В ваших делах указано, где и на какой специальности вы учились. Я напишу рапорт, а начальство уже будет решать, можете ли вы продолжить обучение, в каком вузе и на каких условиях. Как будет организовано обучение, пока сказать не могу – буду консультироваться с коллегами их других колоний, где этот проект успешно работает.
Он ни слова не говорит о том, что мы будем должны лично ему… Боится комиссии и планирует обсудить этот вопрос позже с глазу на глаз?
Зависает пауза.
- Я согласна, – Ира нарушает тишину.
У неё впереди ещё три года, а не доучилась она всего год. Даже если организационные вопросы займут год-два, то она до освобождения успеет закончить обучение и получить диплом. Я же сдала только три сессии. Перед судом писала заявление, чтобы разрешили сдать четвёртую досрочно и закрыть второй курс, но мне отказали. Впереди у меня достаточно времени, чтобы доучиться, и диплом прибавил бы мне уверенности в себе. Но разрешат ли? Платить за обучение я не смогу, а будет ли государство тратиться на меня? Или вовсе это – просто красивые обещания нового начальника, чтобы пустить пыль в глаза комиссии?
Колеблюсь, но в результате соглашаюсь. Дурной пример заразителен. Ира с Леной подписались на это, а я чем хуже?
Зима 2012 г.
Маша
- Дима, Дима, тормози…
С трудом вырываюсь из плена его губ, чтобы сделать глубокий вдох. Одной рукой парень прижимает меня за талию к себе, другая хозяйничает под свитером, пытаясь расстегнуть застёжку бюстгальтера.
- Машенька, девочка моя, любимая…
- Дима, сюда может кто-то войти и увидеть нас…
- Не войдут. Они же не самоубийцы и не дураки – прекрасно понимают, чем мы тут занимаемся, – и это мне совсем не нравится. Не хочется, чтобы подружки придумывали о нас то, чего нет, и распускали сплетни.
- Дима, слышишь какой-то шум? Давай пойдём к ним… Новый год всё-таки, нехорошо так надолго оставлять ребят.
В дверь настойчиво стучат.
- Сиди тихо. Они поймут, что мешают нам, и оставят в покое.
Но Димины предположения не сбываются – дверь распахивается и вваливается Вовчик.
- Хватит зажиматься! Ещё успеете, вся ночь впереди. Давайте вниз, пора петарды запускать!
Дима неохотно встаёт, помогает мне поправить одежду. В доме тихо, все уже на улице. Накидываем куртки и выходим на крыльцо. Ребята копошатся с коробками, девочки сбились в кучку, что-то активно обсуждают и хихикают.
Перед новым годом навалило много снега. Ветра нет, и снежинки уютно обосновались на поверхностях. Деревья, кусты, крыши домов – всё белое. Каждая, даже самая тоненькая веточка, накрыта белым пухом. Красота!
Ребята наконец отбегают в сторону, и почти сразу начинают вылетать яркие ракеты. Зрелище завораживает своей красотой и придаёт особое восторженное настроение празднику. Все прыгают и кричат: "Урааа!".
Впервые провожу новогоднюю ночь за городом с друзьями. Родители свято верят, что это – семейный праздник, и все обязательно должны в полночь собраться дома за торжественным столом перед телевизором. Мама и на сей раз пыталась меня оставить возле своей юбки, но Димке удалось как-то охмурить её и уговорить отпустить с ним на дачу.
Его родители благосклонно предоставили свой дом для нашей многочисленной компании, а сами ушли к кому-то в гости.
Я в восторге, тут так весело и по-настоящему празднично! Ещё и петарды – никогда раньше не видела, как их запускают. В соседнем доме тоже вечеринка. Только заканчивают стрелять наши ракеты, как соседи начинают запускать свои. Грохот и свист стоит на всю округу, мы с подружками скачем и визжим. Как классно!
Спустя час празднование постепенно переходит на новый уровень. Кто-то забивается в уголок и тихонько дремлет, кто-то устраивается подальше от динамиков и ведёт философские беседы о любви и смысле жизни. Некоторые парочки разбрелись по комнатам, но большинство гостей выплясывают под громкую музыку в холле, будто в ночном клубе.
Выношу в гостиную утку с яблоками, зову друзей за стол, но почти никто не реагирует –
