В итоге она опоздала на автобус, и, нетерпеливо пристукивая ногой, ждала следующего, когда к остановке с шиком подкатила низкая серебристая машина с хищными очертаниями, и сокурсник Роби, придурок Пол Дэниэлз, прокричал, не вылезая из-за руля
- Роби, детка, чего стоишь , танцуешь? Прыгай, довезу!
Роби демонстративно отвернулась в другую сторону, но Дэниэлз выбрался из машины и проявил настойчивость.
Роби немного подумала, сомневаясь, принимать ли помощь от этого озабоченного урода, уже несколько лет безуспешно пытающегося затащить ее в койку, но автобуса на горизонте не было, а время уходило. Опаздывать к Коулу она не хотела ни в коем случае.
В итоге, уже проехав полпути до салона, она готова была выпрыгнуть из машины и пешком идти, только бы не слышать плоских шуточек , похоже, серьезно возбудившегося Пола, не терпеть его сальных взглядов на ее голые коленки. Роби жалела, что не надела джинсы, но из чистых вещей в доме оставался только джинсовый комбинезон с короткими шортами и широкими лямками, под который она надела простенькую маечку.
Лифчик тоже не стала искать, все равно под лямками не сильно видно, особенно с ее маленькой грудью, зато потом легче одеваться, пояс и бретели не впиваются в пораненную иглой кожу.
Теперь же, периодически ловя жадные взгляды поганца Пола то на своих коленках, то на груди, где, как назло, оттопырились лямки комбеза, а маечка внезапно оказалась предательски тонкой и ничего не скрывающей, Роби мучительно краснела, злилась и призывала все силы на помощь. Чтоб вытерпеть дорогу. Потому что сама дура. Не надо было вообще садиться к нему.
Доехали, как ни странно, без приключений, хотя Роби уже готовилась к тому, что Пол начнет разговор о том, чтоб куда-нибудь заехать. Или заедет, не спрашивая ее, козел.
Но Пол , стрельнув веселым взглядом в мрачную фигуру курящего на крыльце Рена, лишь силой притянул к себе не ожидавшую такого Роби , чмокнул в щеку, сказал: “Пока, малыш”, и газанул прочь.
А Роби осталась стоять на тротуаре и глядеть в совершенно черные страшные глаза Коула.
*********
Нет, ну о чем он думал, идиот? Чего он ждал? Что у такой девочки не будет парня? Ухажера?
Да на нее же даже смотреть тяжело, потому что хочется сразу не смотреть, а трогать. Везде. Пробовать на вкус. Тоже везде. Хочется просто схватить и не отпускать, утащить к себе, и чтоб никаких вокруг смазливых пидоров на папочкиных тачках!
Девчонка что-то бормочет, оправдываясь, но Коул не слушает.
Слишком сильна злость.
На себя в первую очередь. Вот кретин-то, ну надо же!
На нее, конечно, тоже.
Вы только посмотрите, как вырядилась! Нимфетка, бля! Этот комбезик в просвечивающей маечкой просто персональный поезд в ад! Скорый поезд. Экспресс, бля!
А он-то думал, что юбочка ее - это зло!
Вот оно - зло!
Вот эти вот гладкие стройные ножки , которым место только на его плечах, - зло!
Вот эти темные острые соски, так отчетливо дразнящие его через тонкую майку, - зло!
Вот эти вот огромные нежные глазки, так доверчиво и немного испуганно глядящие на него…
Коул задохнулся окончательно, закашлялся, отворачиваясь от Роби и мотая ей головой в сторону двери.
Девушка понятливо кивнула и шмыгнула внутрь.
А Коул, отдышавшись, закурил еще одну.
Этот сеанс будет тяжелее всех. Блядь.
**********Роби стояла, прижав майку к груди, и терпеливо ждала, когда Коул закончит обрабатывать ее уже готовую татуировку.
Все это время она честно терпела, не смотрела на свою спину.
Гадала, что же там такое?
Явно там не будет ничего похожего на тот рисунок, что изначально хотела она.
Но что же?
Цветы?
Крылья?
Черепа?
Она никак не могла угадать вкус самого мастера. На его рукавах было набито огромное количество всего на свете, на шею выходили стебли какого-то экзотического растения. Или щупальцы неведомого существа?
Что же он набил ей?
Роби ждала, сердце в груди екало и сжималось.
Потому что было страшно.
До одури страшно.
Что не понравится.
Коул в последний раз обтер ее спину салфеткой и провел к зеркалам в углу студии, которые позволяли рассмотреть свою спину без ненужных ерзаний.
Роби старательно не смотрела, ждала разрешения.
Коул встал рядом, поймал ее напряженный взгляд и кивнул, помедлив.
Видно было, что он тоже волнуется.
Роби затаила дыхание и посмотрела.
И какое-то время не могла вымолвить ни слова, завороженная.
На ее спине горела Птица Феникс.
Роби ослепило яркими , невероятно сочными оттенками красного, оранжевого, желтого цветов, сплетающихся в единый огненный , завораживающий образ.
Птица раскинула крылья с невероятно точно прописанными перьями Роби на лопатки, доставая роскошным хвостом до ямочек над ягодицами.
Она была невероятно, невозможно, ослепительно прекрасна.
Роби повернулась к Коулу, все это время молча, с некоторой тревогой, наблюдающему за ее реакцией.
- Как… - Она внезапно задохнулась, потеряла голос, облизнула пересохшие губы. - Как ты…? Как ты понял…? Как ты…
Она хотела много чего сказать.
Например то, что сказка про Птицу Феникс была единственной, которую она читала в страшном приютском детстве. Что эта история постоянного огненного возрожения из пепла потрясла ее. Что она все время думала, представляла себя этой птицей...
Или то, что вся ее жизнь, так или иначе, сочетала в себе цикл из смертей и возрождений, начиная с малых лет, когда ее, грязного оборвыша, нашли в притоне , сидящей возле мертвой матери.
Она много хотела сказать.
Но вместо этого шагнула к человеку, увидевшему в ней то, чего даже на сама не видела, поднялась на цыпочки и поцеловала, наконец-то поцеловала в пухлые манящие губы.
Ни на что не надеясь, ни на что не рассчитывая. Просто благодаря. Просто не зная, как еще дать ему понять, почувствовать, насколько она потрясена.
Насколько она благодарна.
Мужчина чуть отшатнулся от неожиданности, губы дрогнули, размыкаясь. Секундное замешательство.
А затем Роби подхватили большие , тяжелые ладони, подняли, прижали тесно к груди, заставляя задыхаться от яркого мужского запаха.
Кожа, металл, сигареты, слабая сладкая нота парфюма.
Голова закружилась, комната опрокинулась перед глазами, губы оказались смяты внезапным жестким напором .
Коул осторожно, но крепко держал ее на весу за руки, чтоб не потревожить болезненно ноющую спину, и жадно отвечал на ее такой невинный и благодарный поцелуй.
Углублял, исследуя ее рот настойчивым языком, даря новые , совершенно незнакомые ощущения. Ее еще никто не целовал с таким напором. Никто не держал так, словно она была хрупкой драгоценностью, крепко, но осторожно. Никто не вызывал в ней такую внезапную бурю, такое невероятное желание вжаться, влиться в его тело, окончательно сходя с ума, теряя последние мысли…
Похоже, что у Коула были точно такие же ощущения, потому что он ,застонав, оторвался от ее губ, опустил ее вниз только затем, чтоб подхватить под ягодицы, резко усаживая себе на бедра.
Роби с готовностью обвила его торс ногами, почувствовав промежностью его немалый размер и готовность, застонала, уцепившись за широкие плечи, оставляя жаркие поцелуи на его шее. Майка ее уже давно была отброшена в сторону, стоящие торчком соски терлись о его грудь и ныли, ожидая, когда же, наконец, до них доберутся его губы и пальцы, голова отключилась окончательно.
Коул сделал несколько шагов сторону кушетки, и Роби , ощущая как влажно и томительно тянет уже внизу живота, только крепче прижалась, тяжело дыша ему в шею.
- Эй, Рен, ты здесь? - веселый голос раздался внезапно и отрезвил, словно ушат воды на голову.
Роби застыла в руках Коула, трудно дыша и испуганно глядя ему глаза.
- Рен, я здесь подумал, надо мне обновить … О… Прости! - появившийся в дверях высокий рыжий мужчина, весь разрисованный яркими цветными татуировками, застыл на пороге студии, понимающе скалясь. - Я … Дверь открыта…
